Непреодолимое влечение - [19]

Лоренцо покачал головой:

– Меня это больше не интересует.

Эмма скептически подняла брови:

– Лоренцо, тебе чуть больше тридцати, конечно, ты захочешь отношений с женщинами.

Отношения с женщинами. Последняя женщина, с кем он имел связь, была Эмма. И сейчас он снова ее невыносимо хотел. Только воспоминания о ее сладостных прикосновениях, когда он нуждался в ней так сильно, послали мощную, почти болезненную волну желания.

Он немного поерзал на сиденье, не отводя взгляда от дороги. Он мог бы сказать Эмме, что больше не заинтересован в отношениях или сексе, поскольку его либидо исчезло, пока он был в тюрьме. Так же как и все остальные чувства и желания. Но сейчас ему лучше убедить ее в том, что он начал восстанавливаться.

– Как насчет тебя? – спросил Лоренцо. – Ты могла бы встретить кого-то.

– Я даже не могу этого представить, – с легким вздохом сказала Эмма. – Ава отнимает все мои силы.

– Но она не будет ребенком всегда.

– Нет, но, Лоренцо… эта ситуация тоже не сможет длиться вечно.

Он резко повернулся к ней:

– Что ты имеешь в виду?

– Я не смогу жить с тобой всегда. Я признаю, сейчас это целесообразно. Это даст тебе время сблизиться с Авой, но… Мне нужно жить своей жизнью, а тебе своей. Когда Ава подрастет, мы сможем прийти к соглашению, которое устроит обоих.

Лоренцо молчал. Он понимал, о чем она говорит, но все в нем противилось этому. Ава была его семьей, единственным близким человеком в этом мире, несмотря на свой юный возраст.

– Поговорим об этом в другой раз, сейчас это не совсем уместно, – сказал он.

Они ехали по залитому солнечным светом Манхэттену. Даже Ава перестала протестовать против ненавистного кресла и с любопытством смотрела в окно, на сверкающие небоскребы и улицы, кишащие людьми.

Эмма смотрела в окно широко открытыми глазами и со стороны выглядела точно так же, как ее маленькая дочь.

– Ты раньше часто бывал в Нью-Йорке?

– На самом деле нет. Моя квартира находится рядом с музеем естественной истории. Могу сказать, что это очень хороший адрес в этом городе. Рядом Центральный парк, там можно гулять…

– Ты в Америке только неделю. Как тебе удалось найти жилье так быстро?

– Деньги решают все.

– Но ведь активы «Кавелли интерпрайз» заморожены. Откуда у тебя деньги?

– У меня были мои собственные сбережения. Я смог ими воспользоваться, когда с меня сняли обвинения.

Она повернулась и посмотрела ему в глаза:

– Ты расскажешь мне всю историю, Лоренцо?

Его руки напряглись, и он сжал руль, глядя на дорогу.

– Я уже рассказал все, что тебе нужно знать, Эмма.

Возможно, было глупо скрывать от нее правду о Бертрано… Но Лоренцо было стыдно признаться, что он все еще чувствовал привязанность к человеку, который, несмотря на годы, проведенные вместе, и счастливые воспоминания, предал его. И он знал, что, если расскажет Эмме о том, как он был предан, это ничего не изменит. Он не хотел признаваться в своей наивности и говорить о той боли, которую ему причинили, никому, даже Эмме.

Возможно, Эмма что-то почувствовала, потому что она положила свою руку ему на плечо.

– Я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь рассказать мне об этом, Лоренцо. Ради себя.

Оставшуюся часть пути они проехали молча. Затем машина остановилась перед элегантным кирпичным зданием. Камердинер взял ключи, чтобы припарковать автомобиль, а швейцар достал вещи из багажника.

Лоренцо повернулся, чтобы достать Аву из кресла, и она буквально бросилась в его объятия. Он держал на руках дочь и вдыхал чистый запах ребенка. Ее волосы щекотали его лицо.

Его дочь. У него была семья.

– Хочешь, чтобы я ее взяла? – спросила Эмма, протягивая руки, но Лоренцо покачал головой:

– Все в порядке. – Хотя он не был в этом уверен, когда Ава начала брыкаться и вырываться.

Эмма засмеялась и забрала дочь у Лоренцо, который неохотно отдал ребенка в руки матери.

– Думаю, Ава хочет поползать по этому мраморному полу и как следует замараться, – сказала Эмма и улыбнулась Лоренцо. – Она привыкнет к тебе.

Она последовала за Лоренцо в фойе роскошного жилого дома. Швейцар почтительно кивнул Лоренцо, и они зашли в огромный, отделанный деревом лифт, где висело зеркало в позолоченной раме.

– Необычно, – пробормотала Эмма, когда они поднялись в пентхаус и вошли в огромный холл квартиры Лоренцо.

– Этот мрамор не для ребенка, – сказала она, постукивая ногой по полу. – Я не хочу, чтобы Ава упала и ударилась.

– Я положу ковры, – немедленно отреагировал Лоренцо, и Эмма удивилась, а не бросила ли она ему вызов? И как далеко он может зайти, устраивая все для дочери? Она даже хотела спросить его об этом.

Эмма испытала смешанные чувства, когда вошла в гостиную с видом на Центральный парк, который был окрашен в осенние краски. С одной стороны, Эмма была благодарна Лоренцо за то, что он хотел быть с дочерью. И все же она боялась. Боялась его темного прошлого, секретов, которые он хранил. Но больше всего она боялась, что он будет много значить для нее. Что она привыкнет к нему.

– Хочешь посмотреть детскую? – спросил Лоренцо, подходя к ней. Ава была у него на руках.

– Есть детская?

– Все доставили вчера.

Она кивнула, и Лоренцо повел ее в глубь коридора.