Непрекрасная Элена - [17]

Самоизоляция — смерть! Не зря в городах есть негласное правило, известное лишь хранителям и стражам: каждый десятый ребенок должен, повзрослев, отбыть с поездом в иной город или принять чужака в свою семью. Союзы близкородственных — тоже следствие изоляции, и тоже вымирание.

Но все же впускать дикарей в город… Говорить с ними, пить травяной отвар за одним столом?

— Дело того стоит, — заверил себя Стратег.

Он знал немало важных для рассудка причин решения. Но нехотя признавал и повод, с логикой не связанный. Именно этот повод, надежный, как аркан дикаря, душил Стратега с момента получения вести. Довёл до умопомрачения, выволок к калитке, вынудил всматриваться во тьму до боли в глазах, до исступления. Стратег потянул от горла ворот, вдруг ставший тесным. Уже слышны шаги, но гости молчат, жаль! По голосу он бы сразу узнал… Вот стали видны силуэты — и снова не понять, чудится или же?..

Первым, опережая группу, спешил пожилой поверенный Стратега, это ясно. Он до сорока лет благополучно жил в Пуше, учился медицине и накапливал опыт в диагностике. Поверенный умен, но несамостоятелен. Его мало ценили дома: северяне выше прочих врачей ставят хирургов. Поверенный же неизменно цепенел, взяв в руки скальпель. Удалось вызнать: однажды он совершил ошибку и спихнул её на лучшего друга. Тот был наказан, поскольку промолчал… Позорная тайна, как шило в мешке, затаилась до поры. Чуя, что однажды острие правды изранит репутацию, врач покинул Пуш, стоило сделать ему заманчивое предложение. Он был удобен сразу и стал еще удобнее с годами. Осознал, что преданность Стратегу позволяет не отвечать за ошибки и не опасаться мести. Он — в тени господина. Ему нравится пребывать в тени. Жизнь без свободы и ответственности — его личная стена. В большинстве своем люди ох как нуждаются в стенах! Сами их создают и укрепляют всю жизнь, чтобы сделаться узниками в кольце личных стен…

Стратег усмехнулся. Он многим помог возвести стены страхов и обид, но сам всегда предпочитал высокие места на башнях — оттуда видны слабаки, мечущиеся в лабиринте. Сверху так удобно направлять и управлять…

— Гости здоровы, — шепнул поверенный, кланяясь. — Я проверил по пульсу, дыханию и иным доступным признакам. Однако же вуаль и перчатки, я бы советовал…

Врач неизменно советовал перестраховаться. Такое поведение не стоило путать с искренней заботой о господине, слабак красивой идеей прикрывал страх ошибиться. Стратег отечески улыбнулся. Натянул перчатки. Вслушался в шаги гостей, в их дыхание. Смял ткань вуали и позволил ей, невесомой, стечь с ладони и упасть на мостовую.

— Я желала увидеть вас. Это судьба, Басиль, — прошептал голос из сумерек. Легкий смех заставил Стратега вздрогнуть. — Вы используете нас, всю семью. Мы надеемся, что по-прежнему полезны. Неравный вес на чашах интересов. Увы, у нас нет выбора.

Стратег проглотил жар, щекочущий горло. Сейчас он с отвращением наблюдал за своим состоянием. Опять тяжесть в груди, сбитое дыхание и жажда… слишком внятная. Никто не смеет звать его по имени. Никто, ведь довольно поклониться и указать уникальный статус — стратег всей Оссы. Или просто — Стратег. Он отвык от звучания имени… Сейчас имя разжигает жажду и осложняет предстоящие переговоры.

— Мы примем вас в гостевом доме, — Стратег с гордостью отметил: голос не дрогнул, остался деловым, чуть надменным. Таков и должен быть тон хозяина положения. — Это честь и доверие, вы сознаете?

— О да, Стратег, припадаю к вашим стопам, — мужской голос тоже знаком. Как обычно, гость выговаривал приветствие на чуть искаженном альраби. — Я явился, исполнив обещанное, о сиятельный.

— Ты надежный человек, Идри. Рад видеть в здравии тебя и весь твой дом.

Стратег величаво кивнул, заставил себя отвернуться и возглавить шествие. И не смотреть на гостя, и тем более не глазеть на его жен, укутанных во многие слои ткани. Идри — так назвался гость двадцать лет назад, при знакомстве. Тогда он был мальчишкой, и в свои четырнадцать только собирался взять первую жену. Явился под стены главного города Оссы, чтобы добыть украшение предков. Золотое, с каменьями наилучшей огранки, какую теперь никто не повторит. Басиль еще не был Стратегом, он едва приобрел статус второго стража стен. Но глаз уже был наметан, привычка оценивать людей выработалась… Басиль сразу выделил вертлявого юнца из толпы и ценою золотой безделушки купил сперва его интерес, затем привязанность и после, пожалуй, даже преданность. Идри расплатился сполна: спрятал в тайнике у стен карту степи, им же и нарисованную, новейшую. За новую золотую безделушку Идри исполнил еще одно задание, и еще… Стал для Стратега незаменимым источником знаний о мире вне стен.

Идри так и не понял своей ценности. Охотно брался за любые задания, чтобы нанизывать новые перстни на пальцы жен — первой, затем второй и, наконец, третьей, младшей… Именно её Стратег мельком увидел пять лет назад, совсем девочкой. Был сильный ветер, покрывало сбилось. Он помог придержать… девушка хихикнула: «Я — Сулаф, добрый господин. Кого мне благодарить за спасенную честь?»… Он назвался. Услышал горячий шепот: «Благодарю, Басиль». Два слова. Два вздоха, которые год отдавались эхом во снах, став и пыткой, и наслаждением.