Волны укачивали лодку, тянули все дальше и дальше. Лишь когда все стихло, я с трудом выпрямилась, ощущая раздирающую боль. Страха не было — чувствовала, что дочка не пострадала, а это было самое главное. Со всем остальным можно справиться.
— Все будет хорошо, — шептала, поглаживая живот.
Нащупав железный наконечник деревянной стрелы, осторожно потянула за него и отломала кончик, вздрогнув всем телом. Достать оставшуюся часть было проблематично, но я медленно, не торопясь вытягивала ее, чтобы облегченно выдохнуть, наконец избавившись от царапающей боли. Кровь хлынула, пропитала ткань короткой накидки. Расстегнув пуговицу, усыпанную каменьями, я стянула с себя ткань. Именно ее собиралась использовать как бинты, но разорвать сил не было, а значит, следовало вытащить из бока кинжал, что при каждом вдохе словно резал внутренности. Да только проблема в том, что, как только я его вытащу, кровь хлынет, и я могу не успеть перевязать раны…
Рывком вытащив кинжал, я насколько возможно быстро надрезала ткань, чтобы дорвать ее уже слабеющими пальцами. Ощущала холод, но здесь в принципе было холоднее. В Реверонге уже вовсю опадают желтые, оранжевые и даже красные листья.
Пальцы немели, а голова кружилась. Туго перевязав бок, я ощутила волной накатившую слабость. Перед глазами то и дело возникали темные мушки, а я больше не могла сидеть. Легла, но не давала себе закрыть веки. Смотрела в темное небо и видела миллионы звезд, которые наверняка отражались от водной глади. Море было неспокойным, но волны уносили меня в правильном направлении, хоть немного и в сторону. Скалистый берег широкий, так что мимо не проплыву.
Ладони лежали на животе поверх белой рубашки, что давно пропиталась кровью. Слезы потекли по щекам непроизвольно, а я все-таки прикрыла веки, больше не имея сил держать их открытыми. Перед глазами вставали лица моих фрейлин. Их образы затмевали Оливия и Дамиан. Не представляла, что сейчас происходит во дворце Шагдараха, и представлять не хотела.
Не верила. Просто не верила, что мне все-таки удалось сбежать. Так бывает, когда чего-то очень сильно хочешь, ждешь и надеешься. Но, дождавшись, не можешь поверить, боишься поверить, потому что реальность жестоко напоминает о том, что за белой полосой непременно начинается черная.
Впереди меня ждал купол. Защитный купол, что был невообразимо усилен. Не знала, как пройду через него, но верила, что смогу. Открыв веки, смотрела в небо и умоляла Всевышнего помочь мне, говорила с ветром, просила помощи у моря. Надеялась, верила и с отчаянием шептала, будто в бреду, единственное, чего так сильно желала, чего добивалась, чего хотела больше всего на свете эти невыносимо долгие три месяца, проведенные в клетке из золота:
— Свобода… Свобода… Свобода…
