Непознанный Мир Веры - [66]

Антуан Беккерель (1852–1908), французский физик, предвестник открытия радиоактивности.

«Именно мои работы привели меня к Богу, к вере».

Судьба декабриста

Оптинский старец Варсонофий рассказывает о матери, которой было открыто будущее ее сына — одного из декабристов, Кондратия Рылеева.

Вот этот рассказ.

«Когда сыну было три года, он опасно заболел, находился при смерти; доктора говорили, что не доживет до утра. Я и сама об этом догадывалась, видя, как ребенок мечется и задыхается, — и заливалась слезами. Я думала: „Неужели нет спасения? Нет, оно есть! Господь милостив, молитвами Божией Матери Он исцелит моего мальчика, и он снова будет здоров… А если нет? Тогда, о Боже, поддержи меня, несчастную!“ И я в отчаянии упала перед ликами Спасителя и Богородицы и жарко, горячо, со слезами молилась.

Наконец, облокотившись возле кроватки ребенка, я забылась легким сном. И вдруг ясно услышала чей-то незнакомый, но приятный, сладкозвучный голос, говорящий мне: „Опомнись, не проси Господа о выздоровлении ребенка… Он, Всеведущий, знает, зачем хочет, чтобы ты и сын твой избежали будущих страданий. Что, если нужна теперь его смерть? Из благости, из милосердия Своего Я покажу тебе — неужели и тогда будешь молить о его выздоровлении?“ — „Да, буду!“ — „Показать тебе его будущее?“ — „Да, да, я на все согласна“. — „Ну, так следуй за Мной“. И я, повинуясь чудному голосу, пошла сама не зная куда. Передо мной возник длинный ряд комнат. Первая, по всей обстановке, была та, где теперь лежал умирающий ребенок. Но он уже не умирал. Не слышно было предсмертного хрипа, он тихо, сладко спал, с легким румянцем на щеках, улыбаясь во сне. Я хотела подойти к кроватке, но голос уже звал меня в другую комнату. Там находился крепкий, резвый мальчик, он уже начинал учиться, кругом на столе лежали книги, тетради. Далее я видела его юношей, затем взрослым, на службе. Но вот уже предпоследняя комната. В ней сидело много незнакомых людей, они оживленно разговаривали, спорили о чем-то, шумели. Сын мой возбужденно доказывал им что-то, убеждал… Следующая комната, последняя, была закрыта занавесом. Я хотела было направиться туда, но снова услышала голос, сейчас он уже звучал грозно и резко: „Одумайся, безумная! Когда ты увидишь то, что скрывается за этим занавесом, будет уже поздно! Лучше покорись, не выпрашивай жизнь ребенку, теперь еще такому ангелу, не знающему зла…“ Но я с криком: „Нет, нет, хочу, чтобы он жил!“ — задыхаясь, спешила за занавес. Тут он медленно поднялся, и я увидела… виселицу! Я громко вскрикнула и очнулась. Наклонилась к ребенку, и каково было мое удивление, когда я увидела, что он спокойно, сладко спит, улыбаясь, с легким румянцем на щеках. Вскоре он проснулся и протянул ко мне ручонки, зовя: „Мама!“ Я стояла недвижимо, словно очарованная. Все было, как во сне, в первой комнате… И доктора, и знакомые, все были изумлены происшедшим чудом.

Время шло, сон мой исполнялся с буквальной точностью во всех, даже мелких подробностях: и юность его, и, наконец, те тайные сборища… Когда сын знакомил меня с новым своим другом, я сразу узнала человека, которого видела в предпоследней комнате. А дальше… более не могу продолжать. Вы поймете: эта смерть… виселица… о Боже! Клянусь вам, что это не бред, не больное мое воображение, а истина!»

15 декабря 1978 года по радиостанции Би-Би-Си состоялась следующая передача.

«В нашем распоряжении оказался исторический документ, до сих пор нигде не опубликованный — предсмертное письмо русского поэта-декабриста Кондратия Рылеева, написанное им в день казни 13 июля (по старому стилю) 1826 года. Письмо было передано его жене, к тому времени, вероятно, уже вдове, через священника. Затем, мы не знаем, когда именно, это письмо Рылеева попало к семье, состоявшей в родстве с ним, и до недавнего времени находилось у престарелых членов этой семьи, проживающих за пределами Советского Союза. Мы получили подлинник, написанный рукою Рылеева, через одного нашего слушателя. Глубоко религиозное содержание этого письма характеризует человека, сыгравшего руководящую роль в декабристском восстании. Передаем текст».

Константин Рылеев

«Бог и Государь решили участь мою. Я должен умереть, и умереть смертью позорной. Да будет Его святая воля. Мой милый друг, предайся и ты воле Всемогущего, и Он утешит тебя. За душу мою молись Богу. Он услышит твои молитвы. Не ропщи на Него, ни на Государя. Это будет и безрассудно, и грешно. Нам не постигнуть неисповедимые судьбы Непостижимого. Я ни разу не возроптал во все время моего заключения, и за то Дух Святой дивно утешает меня.

Подивись, мой друг, когда я занят только тобою и нашей малюткой, я нахожусь в таком утешительном спокойствии, что не могу выразить тебе.

О, милый друг, как спасительно быть христианином! Благодарю моего Создателя, что Он меня освятил и я умираю во Христе. Это дивное спокойствие порукой, что Творец не оставит тебя, ни нашей малютки. Ради Бога, не предавайся отчаянию. Ищи утешения в религии. Я просил нашего священника посещать тебя. Слушай советов его и поручи ему молиться о душе моей. Передай ему одну из золотых табакерок в знак признательности моей или, лучше сказать, на память, потому что возблагодарить его может только Бог за то благодеяние, которое он оказал мне своими беседами.