Непознанная Россия - [51]

Прошли те времена, когда считалось, что суеверия крестьянства достойны презрения, а поклонение священным символам религии идолопоклонничество. Что такое идолопоклонничество? Это значит объяснить необъяснимое, определить неопределимое, дать Богу форму, местоположение, имя. Мы на Западе возвели слова и поклоняемся им, обоготворяем их, а что касается идолопоклонничества, то скорее нас надо побить камнями, чем нам их в кого-то бросать.

Простой человек посредственного ума, изо дня в день взирающий на Природу, узнает больше правды о жизни и ее чудесах, чем блестящий горожанин, крутящийся в вихре коммерции. Более того, развеялись наши иллюзии относительно великой роли англичан среди других народов. Роль наша — коммерция. Мы похвалялись цивилизацией, которую несли другим, а она оказалась одной видимостью. Мы думали, что идет развитие цивилизации, а это двигалась коммерция. Литература, искусство, религия, философия — все было поглощено коммерцией. Обращение язычников оказалось на поверку окрещением в коммерцию.

Я говорю это потому, что Россия не организована, не превращена в великолепную машину, не "развита", и человек ведет здесь более свободную жизнь. У здешнего человека есть шанс. Я бы сказал молодому англичанину, стоящему на пороге жизни и вслушивающемуся в искушающие, неотразимые голоса: "Не дай себя обмануть, не входи в эту машину, не отдавай свою душу, свою человечность. Уйди оттуда, стань скитальцем, странником. Если у тебя нет денег, отдайся на волю Господа и природы. Каждое деяние, каждое лишение сделает тебя сильнее, решительнее, более готовым..."

Надо сказать, что войти полностью в русскую жизнь, слиться с ней почти невозможно. Чужеземец с Запада, интеллектуализированный и испорченный индивидуум, может радоваться свободе этой жизни, глубоко погружаться в правду ее, но часто, когда он жаждал бы участвовать в этом великолепии, он обнаруживает, что он — лишь наблюдатель. Не скоро устоится его жизнь паломника, идущего от одной святыни к другой.

В Великом Устюге я был зрителем великолепного спектакля. Это случилось на второй день моего пребывания здесь. То был выход за город для встречи знаменитой чудотворной реликвии, что должна была задержаться в городе на несколько дней, мощей одного великого русского святого, которые переправлялись на юг к Ветлуге из монастыря на севере. Они отправлялись туда, чтобы защитить город от холеры, ибо, как я слышал, Ветлуга была самым северным городом, где появилась ужасная болезнь.

Все обитатели Устюга выбрались за город, чтобы внести реликвию. То был большой праздник. Процессия отправилась от собора, неся великолепные иконы, а перед ними шли церковные нищие, которые, подобно Диогену, несли большие зажженные фонари, хотя стоял ясный день. За ними двигалось великое множество хоругвей, на все способы изображающих истории из Ветхого и Нового заветов, истории о святых, истории из жизни церкви, истории чудесных появлений и исчезновений различных святых икон и т.д. Затем шли всякие бездомные и бродяги, несли флаги и цветы, а с ними монашенки, все в черном и с покрытыми лицами. Следом шли хоры монастырей Архангельского и Иоанна Крестителя, певшие без всякого аккомпанемента. Затем священнослужители из сотни церквей, все в полном облачении, а за ними священнослужители выше рангом, все пешком, а затем епископы, за ними высокоподнятые позолоченные кресты, и еще два хора, еще священнослужители и военный оркестр; после всего этого снова иконы, и большое стечение всякого народа. Такие процессы для России то же самое, что выход Лорд-мэра в Лондоне для коммерции.

Вдоль улиц стоят солдаты и полицейские, как и вся толпа, с непокрытыми головами. Поспешив вместе со всеми к месту встречи, я вскоре понял, что мы находимся на северной дороге, и сделал заключение, что реликвия прибывает через Усть-Курью из Красноборска, а, может быть, даже и из отдаленных Соловков.

Где-то в полумиле от города наша процессия встретилась с другой процессией, что шла с другой стороны, сопровождая реликвию к месту встречи. Это было еще одно поле золотых одеяний, и сколько же народу было вокруг! Устюг совершенно опустел. Здесь собралось не менее десяти тысяч человек.

Яростно грянул военный оркестр, и у гроба, содержащего мощи, сменились носильщики, а вокруг засуетились мужики, чтобы хоть как-то подсобить в несении гроба. Наконец, я увидел его поднятым высоко над головами. Это был старинный ящик, покрытый блеклой красной тканью, такой же древней, как и мощи, и они несли его на длинных деревянных жердях, как Ковчег завета, несли в сонме израильтян, и буквально сотни крестьян и крестьянок протискивались вперед, чтобы быть поближе к триумфальному шествию. Они несли мертвые кости, как народ мог нести великого героя, только что вернувшегося с войны, с песнопениями и криками, с маханием платков и флагов, с ревом оркестров. Мужчины и женщины, что касались священной реликвии, безумели от счастья, и я видел слезы радости, текущие по раскрасневшимся щекам. Христос, пришедший бы сейчас в мир во всей своей славе, едва ли собрал бы большую толпу, стремящуюся коснуться его одежд.