Непотопляемый «Тиликум» - [94]

Она поступала, а мы откачивали. Через каждые два часа по тридцать минут. Счастье, что хоть помпа у нас такая хорошая, радовался я. На следующее утро мы снова созвали корабельный совет. Винсент и Стоун предлагали продержаться как-нибудь до Маршалловых островов, иначе говоря, добрых 2 тысячи миль.

— Нет, — сказал я, — я согласен плыть куда угодно на малом или большом судне — безразлично, лишь бы судно было в порядке. В противном случае я должен идти в ближайший порт. А ближайший от нас — на 500 миль к весту, в Японии.

Итак, мы легли на обратный курс. 6 августа мне удалось как раз определить наше место. Наиболее подходящей японской гаванью для нас была Аикава, что неподалеку от Сендая — места стоянки китобойной флотилии.

«Си Куин» с полными парусами неслась к берегу. 10 августа, Прокачав через нашу яхту пол-океана, мы входили уже в бухту Аикава.

Во время прилива мы завели «Си Куин» на мягкий песчаный пляж. С наступлением отлива она оказалась на суше далеко от воды, так что мы могли свободно ходить вокруг нее. Мы скрупулезно прощупали ее со всех сторон и обнаружили, что в одном месте, добраться до которого изнутри было просто невозможно, из шва вывалилась конопатка. Больше мы не нашли ни малейшей неисправности.

Я собственноручно проконопатил злополучный шов, и, когда снова начался прилив, «Си Куин» опять закачалась на воде. Каких-то четверть метра вывалившейся конопаточной пакли едва не отправили нас на морское дно.

После нескольких недель в открытом море, не успев даже толком осмотреться, снова покидать земную твердь — радость, прямо скажем, невеликая. Поэтому без всяких к тому в сущности оснований мы прокантовались в бухте целые две недели и вышли из нее лишь 22 августа.

День начался сильным зюйд-остовым ветром. Да еще и дождь хлестал как из ведра. К полудню немного прояснилось, волна с зюйд-оста пошла круче, хотя ветер и приутих. Мне все это показалось довольно подозрительным, и я приказал готовить судно к шторму. Однако, к великому моему недоумению, в ближайшие сутки ничего скверного не произошло, и я подумывал про себя: «Эх, Ханнес, Ханнес, стареешь ты, парень, и становишься пессимистом».

На море всегда надо быть оптимистом и вместе с тем готовиться к худшему. Так я всегда и старался поступать. Однако когда при том же умеренном ветре волны стали расти все сильнее и сильнее, я понял, что надо настраиваться на самое худшее.

Вокруг солнца образовались вдруг какие-то зловещего вида кольца различной окраски. Воздух становился все плотнее и, несмотря на ветер, неподвижнее. Барометр падал медленно, но неуклонно.

Я позвал обоих своих спутников и сказал им, что надо, видимо, ждать тайфуна. Слова мои их не очень-то впечатлили. Несколько штормов «Си Куин» уже отлично выдержала, и потом погода такая приятная, теплая. Ни в какой шторм даже и верить-то не хочется.

И в самом деле, всю следующую ночь и утро 30 августа ветер оставался довольно умеренным. Однако волнение все усиливалось, а барометр упал до 748 миллиметров. Настоящая баталия началась после обеда, часов этак около двух. Сильные шквалы с секущим дождем вынудили нас убрать паруса, отдать плавучий якорь и лечь в дрейф. Ночью буря разыгралась еще сильнее, а на рассвете 31 августа я убедился, что больше ветру расти уже некуда. Я сказал об этом обоим соплавателям, добавив, что с плавучим якорем наша «Си Куин» вне всякой опасности. И все же час спустя я вынужден был признаться, что с заявлением о предельной силе ветра несколько поспешил.

Плавучий якорь — это, конечно, здорово, но для гарантии мы все же вытравили с носа еще два небольших мешочка из плотной парусины, наполненных рыбьим жиром. Тонкая масляная пленка медленно растекалась по воде, приглушая неистовую пляску могучих волн. Однако еще через час море так расходилось, что от наших масляных мешочков никакого проку уже не было. Но мы все равно упорно продолжали заправлять их рыбьим жиром по принципу: делай, что можешь, и будь что будет.

На палубе удержаться кое-как удавалось только лежа, а уж лицо ветру подставить и вовсе было невозможно. Над водой летали белые клочья пены. Снежная буря, да и только!

Около девяти вечера «Си Куин» развернуло лагом к волне. Не иначе как мы потеряли плавучий якорь.

Обоих своих спутников я отправил в каюту, а сам обвязался в кокпите концом фала и стал ждать. Ждать — зачастую это единственное, что нам остается, когда бушуют стихии. С волной мы кое-как справлялись, но, когда на подмогу ей налетел вдруг неожиданный шквал, совместного их натиска «Си Куин» сдержать не могла и завалилась на борт. Секунды две лежала она, распластав мачты по воде. «Надо же, — успел подумать я, — казалось бы, ветер и так силы самой неимоверной, ан глядь — у него еще резервы есть, и даже весьма ощутимые». Но тут «Си Куин» закрутило дальше. Ушли в кипящее море мачты, и вот уже поплыла наша яхточка килем кверху, а рядом с ней — я, привязанный фалом. Железный киль торчал над водой, как плавник гигантской рыбы. «Утонуть здесь, сейчас, не попрощавшись даже со Стоуном и Винсентом, — какая досада!» — мелькнуло у меня в голове. Сейчас-то я понимаю, конечно, насколько идиотскими были тогда мои мысли, но что было, то было.