Непотерянный рай - [70]

— Эва, ты преувеличиваешь.

— Нет, я счастлива, но мне стыдно, что я разоряю тебя. — Она почти плакала.

— Эва, милая, успокойся! Мы живем очень скромно и экономно, по-студенчески. Улыбнись, смотри — вот и фестивальный дворец.

На нескольких десятках мачт, установленных перед желтым зданием, где проходят фестивали, реяли государственные флаги. С левой и правой стороны высились огромные щиты с фотографиями модных певцов и певиц разных национальностей и многоэтажные рекламы фирм, выпускающих пластинки и кассеты с развлекательной музыкой.

Перед дворцом колыхалась толпа зевак, через которую надо было прорываться. Входящих гостей приветствовали застывшими улыбками стюардессы в красных, плотно облегающих фигуру униформах. Улыбки не сходили с их лиц, словно они не обслуживающий персонал фестиваля, а балет-ревю.

Необычайный шум и движение царили вокруг столиков, фото- и информационных кабин. Шла регистрация участников. Агентам многочисленных фирм вручались памятные папки для них и их шефов. В фотокабинах неустанно штамповали портреты менеджеров фирм, перепечатывали ранее полученные фотографии и тут же расклеивали на стенах огромного холла. Старые и молодые, черные и рыжие, поседевшие, а чаще полысевшие короли поп-музыки — все, на кого должны молиться дебютантки, смотрели с портретов. У каждого портрета внизу жирным шрифтом набрана фамилия, что должно было облегчить поиски самого оригинала.

Эва, оглушенная шумом и движением, вздрагивала, когда доносились названия музыкальных фирм:

— Дискос Каламбия. Мадрид.

— О Глобо. Рио-де-Жанейро.

— Билбод. Нью-Йорк.

Дружина стюардесс, словно футбольная команда, выстроившись стенкой, охраняла дворец. Подняться на этажи могли только имеющие входные билеты и участники фестиваля.

Перед стеной стюардесс, будто спортивный судья, с особым правом абсолютно на все, стоял элегантный Якуб Куня в черном костюме и подавал им знаки.

— Нижайше кланяюсь долгожданным соотечественникам на французской земле, — патетически понес он какую-то чушь. — Как вы себя чувствуете? Эва, я вижу, по-прежнему благоухает молодостью. Прошу вас.

Со стюардессами он был запанибрата, и те с улыбкой указали проход к лифту.

— Французы деловые люди, — ни на минуту не умолкал Якуб. — Этот фестиваль с каждым годом все разрастается. Они за короткий срок выстроили огромное здание позади дворца и теперь здесь около тысячи кабин и боксов. Наш этаж. Выходим.

Здесь стоял иной шум, чем внизу. Изо всех дверей длинного холла и коридора долетала приглушенная музыка.

— Можете себе представить, какое тут бывает светопреставление, когда во всех боксах одновременно включают магнитофоны. И без того здесь Вавилонское столпотворение. — Якуб был предельно любезен, взяв на себя роль гида.

— Для моего слуха уже достаточно, — пожаловался Анджей. — Одна мелодия заглушает другую, третья предыдущие, я вообще ничего не слышу.

— А те, что в боксах, умеют слышать только свою музыку, которую предлагают на продажу.

— Как во всем этом можно разобраться? — удивленно прошептала Эва.

Она шла через холл, ослепленная бьющей многоцветной рекламой. Здесь со всех сторон надвигались на человека мигающие огни, вспышки, софиты, примитивно-вульгарные, ярмарочные снимки. Часто на фотографии у новоразрекламированного кумира поп-музыки хлопали веки, или он стрелял глазками в зрителя, а над головой певицы вспыхивали султаны из стеклянных светящихся трубочек. Глаза болели от света, блеска, вспышек.

— Пагода Рекордс. Буэнос-Айрес.

— Изабель музи́к. Лабрадор.

— Джапан мьюзик. Синко мьюзик. Токио.

О некоторых известных фирмах Эва слышала раньше, но мысль о том, что сейчас здесь находятся представители всех самых крупных музыкальных фирм, просто оглушала.

— Эми Лимитед. Лондон.

— Лондон-Париж мьюзик.

— Плейбой мьюзик. Лос-Анджелес. Калифорния.

— Пэт Маркони.

— РСА Рекордс. Нью-Йорк.

— Барклай.

Надпись «Барклай» мелькала особенно часто, так как боксы этой фирмы занимали значительный участок коридора. Якуб, чувствуя себя как дома, почти одним из организаторов фестиваля, поскольку входил в Совет директоров, старался всячески разжечь интерес Эвы.

— Знаете, сколько должен платить такой «Барклай» за свои боксы? Ведь несколько квадратных метров площади стоят здесь тысячи долларов.

— Видимо, хорошо зарабатывают, если могут платить. А наши фирмы здесь есть?

— Разумеется. На четвертом этаже есть несколько секций. Мы участвуем в фестивале как наблюдатели. У нас другой стиль рекламы, и мы не занимаем такой территории, как «Барклай».

Якуб остановился перед дверью с надписью «Дирекция»:

— Зайдем сюда.

Это было тихое, уютное клубное кафе. Несколько человек сидели за столиками, пили кофе и разговаривали.

— Везде толчея, а здесь так мало народу, — удивилась Эва.

— Сейчас все деловые разговоры проводятся в секциях. Клубная комната просто убежище для таких, как я, бездомных. Но через час сюда набьется полно журналистов. Что закажем? Виски, коньяк?

— Спасибо. Мы не пьем, — отказался Анджей.

— С каких это пор ты стал трезвенником?

— Как отправился в путешествие. Мы с Эвой дали обет на некоторое время забыть о виски, водке, коньяке… Но кофе выпьем с большим удовольствием. Меня лично этот запах просто пьянит.