Непотерянный рай - [66]

— Около Риальто?

— Нет, на площади Сан-Марко…

— Ты рассматривала витрины под арками? Или напротив Флориана? Я уже рассказывал тебе об этом историческом кафе. Ты помнишь?

— Я запомнила, что там самые дорогие магазины во всей Венеции, а может быть, и во всей Италии. Это манит, все женщины любят дорогие вещи: кто носить, кто смотреть. А у этих ювелиров такие чудеса!

— Ты даже примеряла?! — Анджей на минуту перестал жевать.

— Примеряла. Я хотела было спросить, сколько стоит маленькая цепочка, а элегантный молодой человек, совсем не похожий на продавца, просто силой втащил меня в магазин и стал предлагать различные украшения. Он надел мне на шею такое колье с жемчугами и рубинами, что у меня голова кругом пошла от их красоты и стоимости.

— Странно! Значит, предлагал купить?

— Нет! Мне неудобно было отказаться, но он понимал, что я не куплю. Продавцы таких покупателей, как я, нюхом чуют.

— Просто ему хотелось заманить красотку для рекламы, например. — Анджей искал объяснения странному поведению ювелира. — Ведь сейчас не сезон, и ювелирные магазины пустуют.

Эва раскраснелась и продолжала возбужденно рассказывать:

— Знаешь, сколько стоит то, что он мне примерял?

Анджей молчал.

— Сорок тысяч долларов!.. Но это так красиво!

— Наверное, есть более дорогие драгоценности, правда, я в этом плохо разбираюсь.

— Да, мужчины это не любят…

— Почему? Есть такие, которые любят, особенно если могут позволить себе купить. И даже знают, что такими безделушками легко добиться расположения женщины. Думаю, что и ты не отказалась бы от такого подарка, а?

В его словах прозвучала обида. Эва невольно напомнила ему, что он стеснен в средствах. Их путешествие приносило ему столько радости, он тратил на него свои скромные сбережения. Больше у него не было. Она полдня провела без него, и вот уже появились безумные искушения.

Эва, поняв, что излишне восторженно рассказывает о драгоценностях, постаралась сдержать свое возбуждение.

— Я рассказываю тебе искренне, все как было, только ты не думай, что я такая глупая и лишь мечтаю о всяких безделушках.

— Мечтать не грех. Послушай, может быть, закажем сыр? Или виноград?

— Они одинаково стоят?

— Они стоят одинаково, но это неважно.

— Нет важно, надо быть экономными. А раз они стоят одинаково, мы, разумеется, берем виноград. Сыр есть и в Варшаве, а винограда в это время там нет.

— Ну хорошо. Не забудь, ты обещала рассказать о каком-то назойливом итальянце.

— Это имеет связь с ювелиром. Какой-то молодой тип высмотрел меня через витрину, дождался, пока я выйду, и потащился за мной, все время заговаривая то по-итальянски, то по-английски, непременно хотел договориться о встрече.

— Понравилась ему bella donna?

— Не смейся. Что ему надо, не знаю. Наверное, такие типы выискивают возле ювелирных магазинов богатых туристок.

— Какое там! Просто ты понравилась ему, вот и все! Когда мы вместе идем по улице, я ведь вижу, как на тебя засматриваются.

— А ты ревнив! Это мне даже нравится. Но что касается этого итальянца, думаю, права я. Он все допытывался, какой я национальности. Если бы узнал, что я польская туристка и без валюты, наверное, не ходил, бы за мной по пятам.

— Без валюты!? — повторил как эхо Анджей.

Они съели виноград и допили вино.

— Закажем кофе? — ему не хотелось покидать этот милый, уютный ресторанчик.

— С удовольствием, я сегодня не пила. Хотела зайти в бистро, но боялась, что тот тип опять прицепится.

— Я сегодня тоже не пил кофе. Не люблю пить без тебя.

— Только со мной? Да, Анджей?

Он кивнул головой.

— Любимый! — Она поцеловала его и только сейчас вспомнила, что даже не спросила, как он провел время.

— А ты что видел?

— Ну, мне особенно похвастаться нечем. Я бродил по задворкам площади Сан-Марко, — начал он перечислять пункты своего пути, — там есть маленькие площади: Сан-Джильо, Сан-Анджело, пьяцетта Манина, — и умолк, решил не рассказывать о рисунках в этюднике, который, не замеченный Эвой, лежал на другом кресле.

Потом они говорили об отъезде в Канн. Анджей передал разговор с Альберти и все надеялся, что Эва вспомнит об этюднике.

Она не вспомнила.

XX

Большеглазая хозяйка «Флориды» улыбалась, прощаясь с Эвой и Анджеем:

— До свидания, синьора! До свидания, синьор!

— До свидания, до свидания, — отзывался Анджей, благодарил за уют и уверял, что в следующий свой приезд остановится только во «Флориде». Он искренне хотел еще когда-нибудь оказаться с чемоданом в руке перед прекрасной синьорой, которая так доброжелательно отнеслась к нему в тот первый, незабываемый день его приезда в Венецию.

Тепло простившись, Анджей и Эва шли знакомым путем к остановке трамвайчика около Ка д’Оро. Спустя минуту они уже стояли на палубе плывущего пароходика.

— Какая милая девушка, — сказала Эва, пытаясь за уходящими вдаль дворцами разглядеть их гостиницу.

— Я ее никогда не забуду, как не забуду мой первый день в Венеции. Она была свидетелем моего отчаяния, когда я бегал на вокзал, ожидая тебя.

— На Санта-Лючию? Смотри, она перед нами. Жалко, что мы летим самолетом.

— Так быстрее.

— У самолета нет того очарования. А мне хочется, чтобы все повторялось. Почему-то очень грустно, хочется плакать, не люблю прощаться. Комок в горле, словно уходит часть жизни. Знаешь, теперь и Большой канал, и станция Санта-Лючия, и стены, обросшие мхом, — все стало для меня дорогим и прекрасным. Почему я раньше этого не чувствовала? Анджей, скажи, я, может быть, прощаюсь с раем? — Она говорила отрывисто и нервно.