Непостижимая тайна - [18]

– Любой секрет кто-нибудь, да знает…

– Да уж… – ответил я. – Всегда и все в конце концов раскрывается. Как уши царя Мидаса.

Помнится, мы больше ничего не говорили, пока к полудню не доехали до Бристоля. Там он слез около мастерской Найлса.

– Когда тебя забрать? – спросил я. Он улыбнулся, и его лицо безумного изобретателя сразу преобразилось – только что Эндрю казался законченным придурком, и вдруг становилось совершенно очевидно, что он очень умный и глубокий человек.

– Честно говоря, понятия не имею, – ответил он. – Наверное, я поеду домой сам.

Я облегченно вздохнул. Похоже, у меня есть масса времени. Перво-наперво я отыскал солидный итальянский ресторан и плотно пообедал. На этом, собственно, полоса везения в тот день и закончилась. Впрочем, я уже привык, что охота за Мари Мэлори приносит мне только огорчения. Я так до сих пор и не понял, как у нее это получалось, но я точно знаю – все эти преграды возводила она сама. Сперва, выйдя из ресторана, я никак не мог вспомнить, где оставил машину. Когда я ее все-таки нашел, то обнаружил, что мне уже выписали штраф за неправильную парковку, потом я поехал не в ту сторону, потом искал на улице место, где припарковаться, не нашел, и был вынужден припарковаться кварталом дальше… В общем в итоге я позвонил у дверей аккуратно покрашенного дома Мэлори только в три часа. Женщина, открывшая мне дверь, была окрашена не менее аккуратно, чем дом. Скорее всего, она выглядела бы красавицей, не наложи она на себя столько темной помады и туши для ресниц. К тому же никакая косметика не могла скрыть ее изможденный вид. Сдается мне, она постоянно сидела на суровой диете. Ее темные глянцевые волосы блистали бронзовым мелированием, а худоба еще больше подчеркивалась узкой черной юбкой и стильным джемпером. Он был настолько пошлый, что совершенно сразил меня – из тех джемперов, у которых беспорядочно вшиты белые атласные вставки и повсюду рассыпаны стразы вперемешку с бусинами. Я так засмотрелся на него, что не сразу понял – женщине немного за тридцать, и она никак не может быть Мари Мэлори. Она провела по двери красивым красным ногтем и нетерпеливо сказала:

– Слушаю вас!

– Извините, что беспокою, – сказал я, – но я разыскиваю Мари Мэлори. Она получила небольшое наследство.

Я сразу понял, что эта женщина ненавидит Мари лютой ненавистью. Ее лицо застыло при одном только имени племянницы:

– Боюсь, что огорчу вас. Моя племянница только что уехала.

Я не хотел говорить ей, насколько сильно она меня огорчила.

– Вы знаете, когда она собирается вернуться?

– Понятия не имею, – ответила она с явным неприкрытым удовольствием. – Если моя племянница шляется по городу, то никто не разберет, когда она вернется. – И, словно этот факт являлся страшной трагедией, она грустно добавила: – Сегодня она и моего сына Ника забрала с собой…

Я тут же отчетливо представил себе, как Мари выхватывает из рук тети младенца и уезжает с ним куда глаза глядят.

– Очень грустно все это слышать, – сказал я. – Вы в курсе, куда они уехали?

– Все, что я знаю, – сказала она с нескрываемым удовольствием, – так это то, что они вышли за три секунды до того, как вы позвонили в дверь.

Ну, что ж, она имела право радоваться. Мари она терпеть не могла и счастлива, что я с ней разминулся. Однако для магида это были не слишком плохие новости.

– Спасибо, – сказал я, преданно глядя ей в глаза. – Пожалуйста, сообщите вашей племяннице, что я ее сегодня не застал, – я вручил ей свою визитку и тут же понял, что едва я закрою дверь, тетка Мари выкинет мою карточку в мусорку, даже не прочитав ее. Я в последний раз зачарованно взглянул на странную атласную нашивку на ее джемпере – всю в зубцах – и два бисерных усика, очерчивающих правильную грудь. Направляясь к своей машине, я вспомнил, что тетю Мари зовут Джанин. Бедный отец Мари совершенно правильно назвал ее сукой. В общем, я выкинул из головы и ее, и ее кошмарный джемпер, а потом достал письмо Мари.

По ходу движения каждый человек оставляет после себя след в воздухе. Этот след различим еще минут десять у обычного человека, а у колдуна – все двадцать или даже тридцать. В письме подобный след может остаться лет на пятьдесят. И Мари основательно наследила в своем письме. Так что Стэн не ошибался, когда говорил, что теперь я точно узнаю ее. Мне просто нужно было отправиться по ее следу, который смешивался с вонючим сизым дымом старого автомобиля – в нем явно давным-давно следовало сменить масло. Помню, тогда я считал ее след весьма симпатичным. Характер его был весьма своеобразным – отважный, задиристый и веселый. Мари, несмотря на неудачи в жизни, изо всех сил боролась с судьбой. Джанин не ошиблась – Мари поехала куда глаза глядят. Я дошел до конца квартала, сел в свою машину и последовал за ней.

След петлял по улицам, широким и узким, и примерно полчаса я ездил то круто вверх, то быстро вниз, то прямиком через парки, я видел англиканский собор и розовые башенки готической церкви святого Марка, железный корабль «Великий Запад», построенный Брюнеллом и многое другое.

Судя по карте, которая лежала у меня на коленях, я исколесил уже всю северную часть города – неподалеку от гавани. И ни разу не настиг Мари и Ника хотя бы в пределах слышимости. Из-за вонючего масла я предположил, что должен обращать внимание только на очень старые автомобили. Это было серьезной ошибкой. Никогда нельзя полагаться на свои догадки, нужно просто идти по следу, вот и все. След вел меня вдоль пирса гавани, и там я заметил маленький темный «Моррис» – с женщиной за рулем и каким-то ребенком на заднем сиденье. Вот оно! – решил я и ринулся за ним, посылая магический приказ – остановиться и поговорить. Ответа не было. Я преследовал «Моррис» до въезда на мост через реку, где одностороннее движение создало запутанные петли. Наконец, поскольку все ехали медленно, до «Морриса» осталось всего три машины. Но водитель отказывался отвечать на мои призывы. Мое расстройство росло с каждым ярдом. Я бы сдался и прекратил преследование, но она была так близко!