Непослушная игрушка - [9]

– Ладно, пора трогаться.

Вероне действительно было жалко Гордана до слез. Последние события превратили красавца и балагура, пытавшегося за ней ухаживать, в угрюмого убийцу. И она не знала, как оценивать его поведение. Его предложение прирезать ее повергло в шок, желание вступить в банду – омерзение, его непонятная игрушка – жалость к новому сумасшедшему. Потом неожиданное превращение казни беззащитных в уничтожение банды. И снова неожиданность – полное равнодушие к вещам и окружающим. Он собрался уходить, не взяв ни монетки! И еще она заметила, что Гордан время от времени начинает поглаживать виски и постанывает, словно от боли. Что же с ним творится? Сражается он великолепно, но что с его головой? Временное помрачение рассудка или он начинает сходить с ума? Оставить его сейчас одного – это как бросить ребенка. Мечом он, может, и умеет махать, а вот в остальном сейчас беспомощен. Нужно хоть немного присмотреть за ним и помочь.

Мистер Эли побарабанил пальцами, задумчиво глядя на экраны. Что-то с этим проектом все идет наперекосяк. Сначала ассистенты проявили излишнюю инициативу, потом какой-то вшивый маг с заштатной планеты изобрел бурду, влегкую восстановившую память объекта, а потом и сам объект повел себя нестандартно. Крики про «кино», разумеется, вырежем. Вернее, сделаем другой, правильный дубляж, что-нибудь вроде обвинений разбойников в подлом поведении. Из непростой ситуации объект выкрутился, но пока неясно: слова про то, что он хочет стать плохим, – только игра или он и в самом деле хочет вести себя именно так, руша весь сценарий?

По идее, надо прекращать неудачно начавшийся проект, но самому становится интересно, что же будет дальше. Ладно, поснимаем еще немного…

Где мы вообще находимся и куда идти, я не имел ни малейшего представления. От поляны уходило несколько тропинок, одна вела, видимо, к ручью. Во всяком случае, с той стороны приносили воду. Вторая – к небольшому оврагу, превращенному в общественный туалет. Была еще пара тропинок, но натоптанная – только одна. Раз часто ходили, значит, там что-то есть. Так что особого выбора и не было. Шел я не быстро и не медленно. Спешить некуда, конкретной цели нет, можно не торопиться. Темп оказался приемлемым и для моего отряда. Во всяком случае, женщины раскраснелись от ходьбы, но не задыхались от усталости.

Тропинка петляла между деревьями, делая неожиданные зигзаги и повороты. Кругом обычный лес с обычными звуками. Но не прошли мы и пары километров, как на очередном повороте из кустов вышли двое мужиков. Оба с короткими мечами, у одного лук наготове. Морды знакомые, и я запоздало сообразил, что это, видимо, дозор, охранявший подступы к лагерю.

Мужики смотрели настороженно, но не испуганно. Наконец один из них протянул:

– И кто же это разрешил вам гулять так далеко от лагеря, да еще и с оружием?

Драться совершенно не хотелось. Скорее, внутри ощущалось какое-то равнодушие. Я невольно передернул плечами на этот дурацкий вопрос:

– Некого было спрашивать – я всех убил.

Мужики переглянулись.

– А это мы сейчас быстро проверим. Разворачивайтесь и топайте в лагерь! – Лучник многозначительно натянул лук до упора, целясь мне в грудь.

Я снова передернул плечами:

– Не заставляйте меня убивать и вас.

Лучник не стал спорить, а просто спустил тетиву. Расстояние между нами – шагов десять, так что пытаться уклоняться было бесполезно. Но тело не захотело умирать в очередной раз. Сработали какие-то рефлексы, я резко рубанул правой рукой, и стрела, чуть чиркнув меня по плечу, улетела в лес. Наступила ошеломленная тишина. Я и сам был в шоке. Слышал о подобных фокусах, но чтобы на таком маленьком расстоянии, самолично?!

Видно было, что мужики немного растерялись и не знали, на что решиться. Я мрачно протянул:

– Я убил всех, кто был в лагере, забрал деньги, кольчугу Данаора и его меч. Вы можете умереть здесь и сейчас, а можете вернуться в лагерь, взять себе все остальное барахло и убраться подальше. Как только мы доберемся до ближайшего города, сюда обязательно явится отряд стражи. Выбор за вами.

Можно было воспользоваться минутой растерянности и просто порубить этих дозорных в капусту. Но зачем? Для меня эти мужики были всего лишь мелкой помехой на пути, поэтому голос прозвучал устало и равнодушно. Подумаешь, парочкой трупов больше, парочкой меньше. Мне было все равно. Видимо, мужики это тоже почувствовали, переглянулись и, не сводя с меня взглядов, осторожно отступили в кусты. Но не побежали, а притаились, наблюдая за нами. Вот так они были гораздо опаснее. Не видя и не слыша их, можно запросто получить стрелу или нож в спину. Пропустив женщин вперед, я задержался, пытаясь определить планы этой парочки – оставлять их за спиной совершенно не хотелось. Через минуту это бессмысленное топтание на месте мне надоело. Потянув меч из ножен, я сказал:

– Ну как хотите. Что выбрали, то и получите, – и сделал шаг с тропинки.

Вот это мужикам совершенно не понравилось, и они ломанулись в глубь леса. Я постоял еще немного, прислушиваясь к быстро затихающему треску, а затем двинулся за своим отрядом.

Через пару часов мы добрались до накатанной дороги, а еще через пару и до относительно крупного поселения. Крупное – это примерно двести дворов. В центре деревни даже стоял каменный дом местного старосты. Вероне достаточно было прошептать что-то ему на ухо, и тот сразу стал сама любезность. Тут же предложил располагать им и всем, чем он располагает. Верона благосклонно согласилась, хотя с чего бы это такие замашки? Старосту она видит первый раз в жизни, он ей ничем не обязан. Но это уже не мои проблемы. До людей довел, с голоду не пропадет и на улице не останется. Так что и я ей ничем больше не обязан. Повернулся уходить, но Верона сразу это заметила.