Неподдающийся - [78]

Но с Исааком Осиповичем Дунаевским как с автором я столкнулся всего лишь раз, когда в 1938 году написал сценарий «Моя любовь».

Мой друг и коллега Владимир Владимирович Корш-Саблин приступил к организации и постановке этого фильма.

Началось с того, что на каком-то очередном кинематографическом просмотре мы с Исааком Осиповичем Дунаевским вместе смотрели картину «Маленькая мама». Главную роль там играла Франческа Гааль.

Подразумевалось, что в буржуазном обществе молодая женщина, родившая ребенка без мужа, забивалась камнями. В нашем же обществе — всякая мать заслуживала внимания и уважения. Всё, как вы знаете, наоборот… Исаак мне сказал:

— Что́ бы тебе, старик, ни написать сценарий, где девушка родила или не родила — это твое дело, но выдала бы себя за мать, а дальше события развивались бы прямо противоположно тем, которые произошли с Франческой Гааль: то есть не забитая камнями, а равноправный член общества?

Я приступил к работе. Так как режиссер Корш-Саблин мечтал о музыкальной комедии, надо было найти композитора. Естественно, я тут же предложил Исаака Дунаевского.

Сценарий был принят. Одобрен и композитором, и режиссером, и киностудией.

Был приглашён Анатолий Адольфович Д’Актиль — великолепный поэт, автор множества песен, в частности, знаменитого романса «Две розы» на музыку Самуила Покрасса.

Происхождение песни заслуживает отступления от основной темы.

Мы втроем сидели в ресторане и ужинали. У ребят денег не было. Я сказал:

— Сочините песню — оплачу ужин!

На салфетке карандашом начал Д’Актиль.

— Ка-а-пли испарений ка-атятся, как слезы… — проговорил он.

А Покрасс туг же сел за пианино и стал мурлыкать себе под нос мелодию.

— …и туманят синий вычурный хрусталь… — продолжал поэт, глядя на соседний столик, где в бокале стояли две розы: белая и красная.

Так, за оплаченный мною ужин, появился романс, который до сих пор исполняют на эстраде.

И вот наш небольшой коллектив, состоящий уже из четырех единомышленников, приступил к поиску героини, которая была бы совсем молодой девушкой и — по сценарию — выдала бы себя за мать ребенка — сына своей покойной сестры.

Работа велась на студии «Беларусьфильм», находившейся тогда в Ленинграде. Искали мы актрису на эту роль долго и тщетно. Просмотрели сотни девиц: не было подходящей. Она должна была быть девушкой, но такой, чтобы окружающие могли б поверить в ее способность родить ребенка. Она должна была быть типично русской: чуть курносенькой, с большими руками и ногами, обаятельной.

— Она — как молодой дог! — объяснял мне Дунаевский.

— Исаак, но ведь собака не может играть женскую роль!

— Да, это я понимаю, но и ты пойми, что нам нужно…

Вдруг на Невском проспекте прямо на меня идет героиня нашего фильма: еще не сформировавшаяся женщина, угловатая, курносая, обаятельная. Я ее подозвал.

— С незнакомыми — не разговариваю! — прозвучал ответ.

— Очень ты мне нужна! — прикрикнул я. — Вот моя визитная карточка. Пойдешь на киностудию и скажешь режиссеру Коршу-Саблину, чтобы тебя попробовали.

— В каком смысле?!

— Не в том, в каком ты думаешь, — для этого у нас есть получше тебя дамы!

Девушка пошла на студию и стала знаменитой Лидией Смирновой.

18 ноября 95-го года на моем юбилее — она, как всегда при встречах, назвала меня своим кинематографическим «папой»…

Так началась блистательная карьера Лидии Смирновой в кино. Д’Актилем были написаны стихи, а Исаак Осипович Дунаевский создал свою знаменитую музыку и песню, которую потом пела вся страна…

Исаак Осипович много раз обращался ко мне с предложением написать текст для музыкальной комедии. Но мне казалось, что если в кинофильме основа — сценарий, то в музыкальной комедии или оперетте — основа все-таки музыка. И не только сама музыка, но стихи. Не мелодекламация! Это должно быть пение. Потому сюжетная линия либретто сводится — в лучшем случае — к третьей части самого произведения… А мне не хотелось быть «одной третью».

Как ошибался, я увидел много-много позже, когда по моей пьесе «Жена солдата» («Катрин Лефевр»), которая с огромным успехом прошла в Театре Моссовета с Марецкой, Олениным и Плятгом в главных ролях, — была сделана мною — с музыкой Анатолия Кремера и стихами Саши Дмоховского — для Танечки Шмыги оперетта «Катрин».

Тогда же — в 30-е годы — я был довольно молод и считал себя вполне боевой единицей, чтобы с кем-то третьим делить авторство. Поэтому предпочел писать пьесы и сценарии.

Кстати, когда Исаак Осипович работал в Ленинграде, там для его гениальной — с моей точки зрения — оперетты «Золотая долина» — Янковский (царство ему небесное) написал текст. Я бы даже за большие деньги не смог придумать такую чепуху! Все дело строилось на том, что у героини возникала ревность к отсутствующей, но часто упоминаемой дочери профессора, а в самом конце выяснялось, что этой дочери — четыре года. Безумно «сложный» сюжет! Но на эту муру написана музыка, которая до сих пор стоит в моих ушах…

Я влюблен в его оперетту «Женихи». Дунаевский был создан для того, чтобы стать композитором: все в нем было музыкально! Он, мне кажется, даже мыслил музыкально, несмотря на то, что в такой несложной штуке, как нотная запись, существует только семь знаков. Из этих семи нот он мог создать все что угодно! Какой-то оборот мотива — и из этого мотива он делал симфонию… Вот маленький пример. Мы смотрели картину «Вива, Вилья». Кавалерийский сигнал всего мира: «к атаке!» состоит из четырех звуков. Вы знаете, что он сделал из этих звуков? Он сделал великий марш: «Легко на сердце от песни веселой!..»