Непобежденный - [23]

Один из самых близких товарищей Зимянина, долгие годы — от «Правды» до ЦК — прослуживший с ним Борис Иванович Стукалин вспоминал:

«Мне необычайно повезло, что работать пришлось вместе с Михаилом Васильевичем Зимяниным, человеком кристальной чистоты, искренним, добрым и отзывчивым, непоколебимым в своих убеждениях. Для меня он был и остается воплощением всего лучшего, что есть в белорусском народе».

В одной из доверительных бесед при обсуждении позиции редакции газеты по вопросу о возможности предотвращения нового культа личности Зимянин сказал своему первому заместителю: «Вот что, Борис, давай условимся: пока нам доверено работать здесь, будем держаться до конца. Если „Правда“ дрогнет, прогнется под давлением политиканов — временщиков, подхалимов и карьеристов или сама не устоит перед соблазном угодить высокому начальству, плотина будет прорвана и все вернется на круги своя, да еще в самом худшем варианте. Будем служить не лицам, а делу — пусть это станет нашим девизом, если хочешь, клятвой, хотя, как ты знаешь, страшно не люблю громких слов».

Не раз и раньше мы говорили об опасности возрождения культа личности и ответственности «Правды», но впервые Михаил Васильевич высказывался на эту тему так резко и убежденно и как о своей глубоко личной позиции, о своем моральном долге. Всякий раз, когда некоторые авторы допускали в своих статьях и очерках неумеренно восторженные характеристики Л. И. Брежнева и других наших лидеров, Михаил Васильевич решительно правил такие места. По его примеру, это делали и другие правдисты. Какое-то время «Правда» оставалась неким островком партийной строгости, придерживаясь своей принципиальной линии. И это продолжалось до тех пор, пока ее позицию не расценили как прямой вызов высшему руководству.

«Не думаю, — заключает Б. И. Стукалин, — что кто— либо из предшественников Михаила Васильевича так много работал непосредственно над каждым номером, каждой статьей. Основные материалы для очередного номера он успевал прочитывать в машинописном варианте, затем после правки набора — в гранках и на контрольных оттисках полос. Если учесть, что „Правда“ выходила тогда ежедневно, а в каждом номере помещалось примерно шесть печатных листов, то можно себе представить, какой огромный объем работы ложился на главного редактора. И речь идет не только об ознакомлении с содержанием материалов, а чаще всего об их редактировании, иногда серьезных переделках.

Кроме работы над текущими номерами газеты Михвас, как его за глаза звали в редакции, проводил ежедневные заседания редколлегии, успевал поработать с отделами редакции, принимать авторов, посетителей, участвовать в различных собраниях, заседаниях и т. п. Надо иметь в виду также, что он был руководителем Союза журналистов СССР. Нагрузка прямо-таки немыслимая!»

«Я многим обязан ему по-человечески, — вспоминает работавший под началом Зимянина в 1960-е годы в газете „Правда“ Е. М. Примаков. — Например, хотя бы тем, что он категорически воспротивился уже подготовленной редакцией моей командировки на юг Аравии, в партизанский отряд в Дофаре, который вел вооруженную борьбу против англичан, все еще правивших в Адене. „Это слишком опасно, я дорожу тобой“, — такие слова Михаила Васильевича меня тронули до глубины души, хотя по-журналистски, ох, как хотелось дать материал в „Правду“ с места боев».

А вот иные по тону воспоминания под заголовком «Четвертая власть и четыре генсека», казалось бы, близкого к Зимянину Виктора Григорьевича Афанасьева, академика, многолетнего зимянинского заместителя по «Правде», преемника на посту главного редактора этой газеты.

Работа Афанасьева в «Правде» началась, как он пишет, «с довольно забавного эпизода». «Однажды в приемной меня остановил помощник главного редактора Попов. Он спросил: „Вы играете в шахматы?“ Ответил, что играю, и довольно сносно. И тут Попов перешел на шепот: „Не говорите главному, что вы шахматист, иначе он вас шахматами замучает“.

Зимянин действительно оказался заядлым шахматистом, он мог играть после рабочего дня хоть до самого утра. Играл слабовато, проигрыш переживал болезненно, быстро „заводился“ и сражался до тех пор, пока не выигрывал. И только после победы спокойно уезжал домой».

«Проигрывая, злился», — рассказывал о Зимянине один из ближайших сотрудников Горбачева Г. Х. Шахназаров. Члены советской делегации на международном съезде журналистов в Гаване за спиной своего руководителя М. В. Зимянина умоляли Шахназарова проиграть, «иначе он всем задаст жару». Шахназаров «проигрывал», а потом как-то на совещании на вопрос Зимянина, удавалось ли кому-нибудь выиграть у него, отвечал: «Где им, это только вы можете, хотя и нечасто».

Очевидец запечатлел один из характерных эпизодов рабочего дня главного редактора.

Раздается звонок телефона кремлевской связи — «вертушки». Зимянин снимает трубку:

— Слушаю, Леонид Ильич.

— Михаил Васильевич, мы с тобой договаривались о том, что ты покажешь мне статью по Китаю, а она уже опубликована, причем без учета моих замечаний. Как же так?

— Мне позвонил товарищ Суслов и сказал, что ее можно публиковать. Он знал о ваших замечаниях, и я понял, что все вопросы с Вами согласованы.