Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время - [81]

Когда сообщения о немецкой крестьянской войне достигли Испании, император Карл V, который сквозь пальцы смотрел на возвращение Лютера в Виттенберг, немедля послал курфюрсту Фридриху распоряжение о выдаче «еретика Мартинуса». Княжеский двор просил Лютера поскорее выступить с осуждением крестьян и отвести «от курфюрста и университета» подозрение в сочувствии мятежу. Реформатору указывали на расторопность его католических противников, самый известный из которых, Иоганн Экк, уже проклял крестьян-бунтарей и требовал скорой княжеской расправы.

22 августа 1524 года Лютер по предписанию саксонских князей произнес проповедь против «мятежных сект», которые порождают в народе «дух неповиновения и убийств». Однако вопроса о верхнегерманском восстании он не касался. Не было крестьянской темы и в сочинении «О небесных пророках», опубликованном в начале 1525 года и направленном против Карлштадта и радикальных анабаптистов. Прошли февраль и март, а доктор Мартинус все воздерживался от осуждения крестьян, хотя еще два года назад твердо обещал занять сторону тех, кто «терпит от мятежа».

Лютер с самого начала не принял крестьянского восстания, но роль княжеского полицмейстера и экзекутора его совершенно не прельщала. Он надеялся, что бедствия мятежа заставят опомниться и крестьян, и их жестокосердных угнетателей. Демократ по умственному складу, Лютер верил, что народ образумится первым. Он ждал документа, свидетельствующего о начавшемся отрезвлении крестьянской массы.

Повстанческие петиции — иногда решительные, иногда умеренные — поначалу носили местный характер. Однако в начале марта 1525 года в Меммингене на съезде руководителей шести швабских отрядов принимается документ, которому суждено было распространиться по всей Германии. В программе, известной под названием «Двенадцати статей», крестьянские вожди, во-первых, предлагают известное обобщение (свод) локальных повстанческих требований, а во-вторых, пытаются обосновать их авторитетом Священного писания.

«Двенадцать статей» были документом умеренным и сдержанным. В его преамбуле говорилось, что составители хотели бы снять с крестьян обвинение в бунтарстве и бесчинствах. Повстанцы рады были бы, если бы господа пошли им навстречу и все было решено мирными средствами.

Первая статья требовала, чтобы каждой общине (приходу) было предоставлено право выбора и смещения священника.

Вторая статья настаивала на отмене так называемой малой десятины, но признавала правомерность большой десятины в случае ее справедливого и подотчетного использования.

В третьей (решающей по значению) формулировалось требование крестьян об отмене личного крепостного права. Составители пытались обосновать это требование ссылками на Исайю, Петра и Павла. В заключении они поясняли: «Это не значит, что мы хотим необузданной воли и не признаем никаких властей. Мы должны жить по заповедям… Но надо либо освободить нас от крепостного ига, либо евангельским словом доказать нам, что мы должны оставаться рабами».

Четвертая, пятая и десятая статьи содержали просьбу крестьян о возвращении отторгнутых у них общинных земель. Просьба обосновывалась выдержками из Библии — зачастую, увы, просто не относящимися к делу.

В шестой, седьмой, восьмой, девятой и одиннадцатой статьях речь шла об ограничении барщины, а также многочисленных поборов и штрафов.

В заключительной, двенадцатой статье крестьянские руководители заявляли, что согласны отступиться от любого из своих тезисов, если окажется, что он не соответствует божьему слову. Вместе с тем они оставляли за собой право формулирования новых евангельски обоснованных народных требований.

В апреле 1525 года крестьянская декларация достигла Виттенберга. В середине месяца Лютер взялся за перо. Он использовал «Двенадцать статей», чтобы занять позицию судьи, возвышающегося над обеими враждующими партиями, и горькими обвинениями склонить их к гражданскому согласию.

Новое сочинение реформатора называлось «Призыв к миру по поводу Двенадцати статей». Оно начиналось резким и гневным обвинением господской алчности, насилия и произвола. «Начальство, — заявлял Лютер, — не для того поставлено, чтобы удовлетворять свои нужды и прихоти за счет подданных, а для того, чтобы печься об их пользе и благе. Кто вынесет долго, если его терзают и дерут с него шкуру!» С развитием торговли, замечал Лютер, господа совсем обезумели и «в каждом зернышке и соломинке видят гульдены… Начальство отнимает все больше и больше и разбазаривает отнятое добро на наряды, обжорство, пьянство и застройку так, словно это мякина».

Вся первая часть «Призыва…» доказывает, что помещики заслужили восстание, что при оголтелом гнете, который учредился в Германии в последние годы, оно есть явление естественное. «Вы правите так жестоко и тиранически, — бросает Лютер в лицо дворянам и князьям, — что вам не останется утешения и надежды, когда вы погибнете».

Если стоять на точке зрения юридической тяжбы сторон (на точке зрения «естественного права» в понимании XVI столетия), то крестьяне правы перед господами, и последние должны бы принять многие требования, сформулированные в «Двенадцати статьях». Лютер говорит об этом без всякого угодничества — в тоне ультиматума, предъявляемого под угрозой близкой катастрофы.