Непобедимый разум - [8]

. Он не питается ложными надеждами – он надеется, что рано или поздно найдет решение (даже если оно нам не понравится). И как только он поймет, что это решение может сработать, то примет его. Именно непобедимый разум дает творческие способности, силу и смелость, необходимые для поиска реальных решений и отношения к препятствиям не как к преградам, а как к средствам достижения желаемого. Никто не гарантирует победу, но непобедимый разум означает стремление к победе, готовность бороться и работать упорнее остальных, пробовать множество решений и понимать, что никто, кроме нас, не обеспечит желанную победу. Мы понимаем, что перед нами попросту нет препятствий, не позволяющих нам создавать ценность. Любое сомнение нужно воспринимать как заблуждение. У всех есть возможность выработать непобедимый разум, позволяющий не просто выживать в условиях личных трагедий, экономических кризисов и вооруженных конфликтов, но и решать подобные проблемы.

Кажется, обычному человеку невозможно достичь такого состояния. Этой способностью были наделены уникальные люди вроде Виктора Франкла или великого защитника свободы Нельсона Манделы. Однако инструменты, которыми они пользовались для достижения целей, доступны каждому. В своей автобиографии «Долгая дорога к свободе» Мандела описывает, как одержал победу в условиях двадцатисемилетнего тюремного заключения с помощью именно тех принципов, о которых пишу я{12}.

Люди могут не только рождаться, но и становиться особенными. Достаточно оглянуться по сторонам и найти в своем окружении таких же стойких людей, как Франкл или Мандела. Ниже я расскажу несколько историй, которые наглядно показывают, что непобедимый разум встречается не так уж редко.

Глава 2 Найдите свою миссию

Ницше писал, что если у человека есть зачем жить, он может выдержать любое как. Однако, согласно принципам нитирэн-буддизма, не каждое «зачем» или «почему» так же важно, как и остальные. Чтобы обрести жизненную силу (позволяющую выдержать все невзгоды), необходимо «почему», которое предполагает участие в жизни других.

То, что у моего пациента Стива есть проблема, связанная с отсутствием нужного «почему», было заметно по целому ряду признаков. Сразу после того, как мы познакомились и обменялись рукопожатиями, он судорожно выдохнул, как будто его ударили под дых, глубоко вдохнул через нос, сделал второй, еще более сильный вдох, как будто ему не хватало воздуха, и наконец шумно выдохнул через рот. Через несколько секунд, когда я принялся изучать записи о нем на своем компьютере, он проделал это еще раз.

Изучив данные Стива, я отвернулся от экрана, сложил руки на коленях и спросил у него, почему он решил ко мне прийти.

– У меня проблемы со сном, – ответил Стив.

Я изучал его несколько секунд. Даже когда он не склонялся надо мной, а сидел напротив, он все равно казался великаном. Его тело было почти таким же длинным, как и ноги. Одет в дорогой костюм, но небрежно. Ремень затянут слишком туго, брюки сморщены, как будто он сильно похудел, причем недавно, а галстук ослаблен и немного сдвинут влево.

Я спросил, в чем проблема: в засыпании, в чуткости сна или чем-то еще.

– Я ложусь в постель в десять вечера и не могу заснуть до двух-трех утра, – ответил он. По его словам, в последние три-четыре месяца он спал всего по несколько часов за ночь.

– Во сколько вы встаете?

– В шесть утра, хотя в этом больше нет необходимости, – сказал он с сожалением. – Старые привычки умирают медленно.

– А почему в этом больше нет необходимости?

Он сделал еще один глубокий вдох и медленно выдохнул:

– Я потерял работу.

Стив был вторым пациентом, которого я принял в это утро.

– Очень жаль, – сказал я.

В ответ он только махнул рукой.

– Когда это случилось? – спросил я.

– В январе.

Четыре с половиной месяца назад – чуть раньше, чем начались проблемы со сном. Я подумал, что в этом почти наверняка и кроется причина его бессонницы. Однако, зная о своей склонности к преждевременным выводам, я заставил себя заняться деталями.

– Хорошо ли вы спали четыре-пять месяцев назад? – спросил я.

– Как младенец.

Затем я спросил, удается ли ему нормально спать хотя бы иногда, хоть одну ночь в неделю. Он ответил отрицательно. Пару-тройку ночей в неделю он вообще не засыпал по ночам. Пытался ли он вздремнуть днем? Да. Помогало ли это восстанавливаться? Снова «да». Насколько часто он употреблял алкоголь? Не больше пары кружек пива на выходных. Использовал ли он алкоголь, чтобы заснуть? Пару раз, но это не сработало. Употреблял ли он для расслабления какие-нибудь препараты? Нет. У него не было никаких серьезных заболеваний, аллергий на лекарства, и он не принимал их регулярно.

– Снизился ли в последнее время ваш вес? – спросил я.

Он признался, что да.

– Вы не голодны? – поинтересовался я.

Он покачал головой.

– Оцените ваш уровень беспокойства по шкале от 1 до 10 с момента, когда потеряли работу.

Его глаза слегка расширились. А затем, к моему и, видимо, своему удивлению, он заплакал.

Можно ли стать более счастливым?

В теории заданного значения счастья предполагается, что наш субъективный уровень благополучия определяется прежде всего наследственностью и чертами характера, сформировавшимися в ранние годы. Он почти не меняется в течение жизни