Непобедимый разум - [75]

Наше ощущение себя

Утверждение о том, что мы живем и после смерти благодаря влиянию наших действий на других, справедливо. Но это не помогло Рите избавиться от беспокойства. Она оправилась от удара, но из-за необходимости задуматься о своей смерти еще больше привязалась к ощущению себя как личности.

И я не могу ее винить. Когда я сам заболел, а мое беспокойство по поводу смерти достигло пика, я тоже не стремился жить более полной жизнью; это был своего рода паралич. И хотя я смог объяснить Рите ценность волнового эффекта, вера в его важность не могла успокоить даже меня самого. По сути, мой страх смерти (хотя и гораздо менее выраженный, чем у нее) так никуда и не исчез, несмотря на все старания. И именно он подтолкнул меня к нитирэн-буддизму.

Поначалу он привлекал меня, поскольку убеждал в реальности просветления. Там была истина, помогавшая объяснить природу действительности и моих связей с ней. Я мог бы построить новую жизнь, полную нерушимого счастья. Однако поначалу я решил заняться этой практикой, поскольку считал, что она поможет мне освободиться от страха смерти.

Как-то раз я почувствовал, как это может выглядеть на практике. Вернувшись домой после первого года в колледже, я сидел в спальне и смотрел в окно на деревья, качавшиеся от ветра. И вдруг я понял, внезапно и необъяснимо, что ощущаю тесную связь со всем, что меня окружает. Я захотел творить благо и дарить всем любовь. Мне казалось, что я – не просто физическая оболочка, а то, что я считал собой, было всего лишь личностью, заключенной внутри другой личности. Чем-то я напоминал себе героя повести Альфреда Элтона Ван Вогта[22] «Жизненная сила», который, к своему немалому изумлению, обнаруживает, что он – не человек с коэффициентом умственного развития (IQ) на уровне 110, а только оболочка для инопланетянина с IQ 1200, «актер, полностью слившийся с исполняемой ролью, но спектакль окончен: ты теперь один в своей артистической уборной смываешь грим с лица; твое настроение, навеянное игрою в этом спектакле, все дальше уходит, уходит, уходит…»{285}. В тот момент я воспринимал смерть как что-то естественное, как закат солнца. А затем, как описывали многие другие люди, испытавшие схожий опыт, это ощущение исчезло.

Память об этом не смогла полностью защитить меня от сильного страха, с которым я столкнулся через двадцать лет. Но недавние исследования показывают, что иногда это возможно. Исследователь Чарльз Гроуб с коллегами давал галлюциноген двенадцати пациентам с онкологическим заболеванием в серьезной стадии. Цель эксперимента состояла в пробуждении у них впечатлений, схожих с теми, что я испытал в юности. В результате их беспокойство снизилось почти на 30 % (по данным психометрического тестирования), и этот эффект длился почти полгода после принятия препарата{286}. И хотя нельзя исключать и влияния иных лекарств, в ходе еще одного исследования 94 % участников, получавших этот галлюциноген и испытавших (опять же по данным психометрического тестирования) «полноценный» мистический опыт, оценили его как самое важное событие в их жизни. Позже почти все они говорили об этом опыте как об основной причине их постоянно повышавшегося ощущения благополучия{287}.

Главный вывод исследования не в том, что лекарства такого рода могут обеспечить путь к просветлению, а в том, что жизнь с постоянным и непростым восприятием глубоких внутренних взаимосвязей может потребовать регулярной практики и способности взаимодействовать с миром без галлюциногенных искажений. Исследование показывает, что даже краткие мистические ощущения могут влиять на наш уровень страха в долгосрочной перспективе. Даже при краткосрочном отключении от привязанности к собственной личности взгляд на себя как часть целого оказывает сильное успокаивающее воздействие.

Не всегда ясно, в чем причины такого спокойствия: в самом мистическом опыте или в вере в жизнь после смерти, возникающей из-за него. Многие люди, столкнувшиеся с этим (в частности после употребления наркотиков), решили, что жизнь бесконечна, поэтому больше не боятся смерти. Те, у которых нет подобной веры, часто говорят мне, что боятся смерти. Остался этот страх и у меня.

Реальность или состояние мыслей?

Но даже если у нас и есть вера, снижающая страх смерти, можно ли на нее полагаться? Разумеется, наш мозг может сформировать любое ощущение, в том числе просветление. Нет никаких объективных и однозначных оснований полагать, что новое восприятие адекватно отражает реальность. Оно может возникать из-за того, что наш мозг просто хотел оказаться в оптимальном для себя состоянии. Мы этого не знаем наверняка.

Однако все это не имело для Риты никакого значения. Она уже попробовала нитирэн-буддизм – безуспешно. Я не был готов предложить ей лечение с помощью галлюциногенов (или контролировать его ход) и понял, что вряд ли смогу помочь ей справиться с беспокойством. Тем не менее я решил сделать все возможное, чтобы решить ее проблему.

Однако при ее следующем визите я был приятно удивлен, обнаружив, что впервые за все время нашего знакомства беспокойство Риты немного снизилось. Ушли и обычные трагичные рассказы о том, что она может скоро умереть или что ее муж не хочет быть рядом с ней. Обсудив несколько незначительных жалоб, я заметил, что она менее обеспокоена, чем обычно, и спросил, в чем причина.