Непобедимый - [6]

Тушь для ресниц растеклась по ее лицу. Она открыла пакет и достала сарафан, чистые трусики и лифчик, и кокосовый лосьон. Я держал ожерелье в кармане.

Она прикусила щеку и сглотнула.

– Надень платье.

Она кивнула, встала, отвернулась от меня и стала раздеваться. Я не мог перестать пялиться на ее маленькую упругую задницу. Меня удивила ее внезапная застенчивость, потому что менее чем двадцать четыре часа назад мой член был у нее во рту. Я почувствовал тупую боль в груди. Я ненавидел себя за то, что пополнил список ее кошмаров. По крайней мере, я вернулся.

Мне нужно было выяснить распорядок ее дня, узнать, как долго она на героине, и постараться составить план. Не было никакой команды, придумывающей план для меня. Я за все отвечал. И я был один. Никто не прикрывал мою спину… или ее.

«Готов руководить, готов следовать, никогда не сдаваться».

Я не мог рисковать и звонить в ФБР или перевозить ее в посольство. У меня нет времени проводить полное расследование и делать все по правилам.

Может, мне нужно было сказать Вику. Он бы знал, что делать. Но Вик играл по правилам. Он бы никогда не позволил мне поступить необдуманно.

Или не сопровождал бы меня в бордель, если на то пошло. Вик был хорошим человеком, благочестивым католиком. Когда его жена изменила ему вовремя нашей последней миссии, я не мог подумать, что Вик может сделать также. Каждый день отпуска он провел со своей дочерью, Кариной. Я знаю, что он скучал по ней, как сумасшедший. Я не мог представить, какого это иметь детей. Мой отец ушел еще до моего рождения, так что я понятия не имел, как это быть отцом.

Энни повернулась, одетая в свой милый желтый сарафан, ее руки нервно двигались, будто она хотела одобрения.

– Милая, ты выглядишь великолепно, - сказал я. Хотя она была очень худой, и на ее лице было много рубцов и синяков, она была чертовски сексуальна. У нее были пухлые губы и густые волосы, обрамляющие лицо. Я хотел задрать ее сарафан, стянуть трусики и почувствовать ее влажную киску, сжимающуюся вокруг моего члена, но я знал, что никогда не перейду эту черту. С того момента, как я понял, кто она такая, она стала для меня, как любая другая работа. Сейчас она была не более, чем миссией.

Энни сидела на кровати рядом со мной. Я хотел отодвинуться и проложить невидимую линию между нами, но я продолжал сидеть рядом. Я не хотел никакого соблазна, у меня есть работа, которую нужно сделать.

Я прошептал ей на ухо:

– Мне нужно сделать несколько снимков, ладно?

Она просто пожала плечами, и я достал телефон. Я снял татуировку на ее лодыжке, шрам и ее лицо.

– Что произошло, Энни? Расскажи мне все.

Она молчала. Ее расширенные зрачки оставались сосредоточены на стене.

Я посадил ее к себе на колени и погладил по волосам.

– Я уверен, они думают, что унизили тебя так сильно, что ты никогда не решишься на побег. Ты можешь доверять мне. Но я смогу помочь тебе, только если ты позволишь мне это.

Ее плечи опустились, и она быстро заморгала.

Я не хочу говорить о себе, но я думаю, она хочет услышать что-то от меня, чтобы открыться.

– Я верю тебе. Я прошел интенсивную тренировку по распознанию людей. Я видел твою татуировку, твои глаза и твое имя. Я проверил все отчеты. Один раз услышав, как ты говоришь, я уже знал, что ты американка, но я испугался. Я не убегаю от проблем, я исправляю их. Если кто-то может спасти тебя, то это я. Но если бы я рассказал своей команде, что нашел тебя, я бы должен был пойти к командованию для получения разрешения на выезд в бордель, моя карьера была бы закончена, и тогда у меня не бы было возможности вытащить тебя отсюда. И они должны были бы согласовывать любой план по спасению с ЦРУ и ФБР, это могло занять месяцы. Я даже не могу отвести тебя в посольство с твоим сутенером, снующим повсюду. Посольство, в любом случае, сегодня закрыто. Я уверен, что смогу спасти тебя, мне просто нужна еще информация. Так что начинай говорить.

Она все еще не сказала ни слова.

Я провел руками по шрамам на ее предплечьях.

– Итак, наркотики, только героин? Сколько ты принимаешь?

Ее голос задрожал:

– Да, героин. Через день или около того. Это все, что он дает мне. Я не могу остановиться, если ты об этом. Это единственная радость, которая у меня осталась.

Верно. Я знал, что она наркоманка. Нельзя винить ее за это.

– Я понял. Я не осуждаю тебя. Как давно ты в этом борделе?

– Не знаю. Меня продавали несколько раз, - она сделала паузу и посмотрела на меня пустым взглядом. - Разные острова: Аруба, Колумбия, Венесуэла. Я думаю, мне повезло - моя мама на половину мексиканка, и я говорю на испанском, так что я не выделялась среди остальных девушек. Когда меня впервые похитили, они перевезли меня прямо на Арубу на год, так что меня бы не нашли. Но я так облажалась, это все, как в тумане.

Я представил, как она могла выживать так долго. Ее экзотическая внешность и владение языками, должно быть, помогли ей слиться с другими девушками.

– Есть здесь еще американки?

– Теперь нет, - ответила она невозмутимо.

– Здесь была девушка однажды, она была похищена во время весенних каникул на Арубе. Молодая симпатичная блондинка. Ее звали Николь.