Непобедимая и легендарная: Непобедимая и легендарная. Призрак Великой Смуты. Ясный новый мир - [43]

Вопрос этот был первоочередным и обсуждался на совещании при участии полковника Петропольского сразу после нашего прибытия утром 15-го числа в Джанкой. Полагаться на какие-либо другие воинские части, расположенные в настоящее время в Крыму, за исключением двух крымских полков, было бы на первом этапе нашей операции на полуострове весьма проблематично. Все они были или разложены безудержной демагогией «р-р-революционеров», или, что еще было хуже, украинизированы. В результате на совещании было принято решение – как и предполагалось ранее, вызвать в Джанкой все эскадроны Крымской конной бригады.

В тот момент я уже знал, что запрошенное мной видеообращение экс-императрицы Александры Федоровны к солдатам бригады составлено и вместе с проекционной аппаратурой отправлено к нам из Петрограда на борту самолета «Ильи Муромца», что называется, чартерным рейсом.

Кроме того, было решено приступить к формированию стрелковой роты Красной гвардии из числа просоветски настроенных рабочих джанкойских железнодорожных мастерских. Заняться этим важным делом было поручено комиссару Железнякову. На вооружение этой роты предполагалось передать винтовки, ранее изъятые нами у разоруженных запасников. Против этого решения начал было возражать полковник Петропольский, но я ему доходчиво объяснил, что рабочие, в отличие от матросов, люди куда более сознательные, разбирающиеся в текущей политике, имеющие на своем иждивении семьи, которые надо кормить. И грядущая смута, грозившая вот-вот перейти в гражданскую войну, им абсолютно не нужна. В этом меня также поддержал контр-адмирал Пилкин, заявивший, что в Петрограде сформированная из рабочих Красная гвардия приняла в наведении порядка самое деятельное участие, и что не стоит сбрасывать со счетов эту реальную вооруженную силу, тогда когда у нас не хватает людей. А если в Севастополе понадобится применить оружие, сотня-другая штыков будет не лишней. Железняков, вместе с несколькими морскими пехотинцами, убыл в мастерские митинговать за советскую власть, а все остальные занялись неотложными делами.

Тем временем полковник Петропольский передал по телеграфу свой приказ, и эскадроны двух крымских полков, находившиеся в Бахчисарае и Симферополе, выступили к Джанкою походным порядком, что вызвало среди деятелей самозваного крымского курултая настоящую панику. Как это обычно бывает, политические говоруны и демагоги забились в истерике, завывая, что все пропало, что их предали, что проклятые большевики увели у них прямо из-под носа единственную вооруженную силу, на которую они могли бы опереться. Не далее как на 17 декабря была назначена присяга Крымской бригады курултаю, а тут полный конфуз.

Несколько деятелей курултая, разделявших левые убеждения, во главе с председателем этого самого Курултая Асаном Сабри Айвазовым, на всех парах, опережая эскадроны на марше, рванулись к нам в Джанкой – договариваться. Но это лишь вызвало отвращение кайдешей к политическим проституткам, которых они должны были защищать и за которых они должны были проливать кровь.

Но, к величайшему разочарованию автономистов, по приезде в Джанкой их ожидал полный облом. Разговаривать, а уж тем более договариваться с этой братией нам было не о чем. Все они тут же по прибытии утром 16-го числа были взяты под стражу за «сношение с неприятелем в военное время». Да-да. Тот самый господин Айвазов одно время исполнял обязанности посла Крымского краевого правительства в Турции. А это откровенный сепаратизм, который в военное время можно считать государственной изменой, поскольку Турция так и не последовала примеру Германии и Австро-Венгрии и не объявила о прекращении боевых действий против Советской России.

Достигнувшее Симферополя известие об аресте делегации курултая спровоцировало полный распад как самого курултая, так и правящей Директории с их крымским штабом. Примерно к полудню 16 декабря господа депутаты, министры и военные деятели начали разбегаться. Это, в свою очередь, заставляло нас поторапливаться, в опасении того, чтобы в Симферополь, узнав о наступившем хаосе и безвластии, не отправили новые отряды «братишек» из Севастополя, рассчитывавших вдоволь пограбить и побесчинствовать.

Но, как доложили нам прибывшие оттуда сочувствующие нам рабочие морзавода, появление в Крыму Красной гвардии, а также отсутствие согласия между вчерашними товарищами вызвало изрядное смятение в умах. Политический коктейль, состоящий из анархистов всех мастей, эсеров и эсдеков-леваков – сторонников «мирового пожара в крови», непрерывно заседая и митингуя, пока еще не пришел к какому-то определенному решению.

Но я на всякий случай, помня о первом этапе Гражданской войны, именуемом в нашей истории периодом «эшелонных сражений», послал передовой казачий дозор на разъезд «1389 км», чтобы взорвать путь и не допустить появления отряда морячков, жаждущих пустить кровушку «буржуям и золотопогонникам», вроде «Черноморского революционного отряда» анархиста Мокроусова. Зная о событиях, произошедших в Петрограде, любой из атаманов матросской вольницы понимал, что скоро советская власть покончит с беззаконием и грабежами. Он вполне мог принять самостоятельное решение выступить на Джанкой. А мне очень не хотелось быть застигнутым врасплох.