Непарадные портреты - [112]
Нонна так естественно, непринужденно держалась, они повернулись и уехали. Потом Нонна позвала партизан — у одного из кармана револьвер выпал. Видно, уже готовы были отстреливаться. Что это — не роль была?
— Выходит, ей нетрудно было входить в роль Ульяны Громовой в фильме Сергея Герасимова «Молодая гвардия»?
— Конечно! Мы же все то же самое переживали, что и комсомольцы Краснодона. Она мне сколько раз говорила: «Ты понимаешь, для меня ничего нового там не было. Сама видела, как на базаре комендант станицы выступал. Евреи ходили с повязками с шестиконечной звездой». И душегубки были. И казни.
Вот я про партизан говорила — старший потом фамилию свою назвал: Князев. А Нонна говорит: «А в станице Шуру Князеву казнили». Он говорит: «Это моя дочь». Она комсомолкой была.
— Ее прямо в станице казнили?
— Привязали к машине и поволокли в Армавир.
— И это на глазах у всего народа?
— Да. Чтоб неповадно было. Все ужасы мы пережили. А Нонна бесстрашная была. Все ей хиханьки да хаханьки. Как-то партизаны отбили скот, который немцы угоняли в Германию. Голов сто. Днем его прятали у нас на стану в подсолнухах. Молодежь из станицы приходила — скотину кормили, поили. А на ночь у нас оставались. А нас самих семеро! Спали на полу, на соломе. Хохот чуть не всю ночь: «Ванька, это твои ноги? Нет, не мои! А чьи? Клавкины!» И так целую неделю.
— Немецкие солдаты к Нонне не приставали — девушка-то была яркая?
— Они шоколадки дарили девушкам. Но не трогали. Не было такого хамства среди простых немцев-солдат. Вот офицеры, эсэсовцы в черном, спецотряды — зверствовали. А солдаты даже, когда там наши работали на дороге, сами говорили: «Когда едет грузовик — можете отдыхать. Но если легковая машина — работайте изо всех сил!»
— Начальство едет...
— Да-да-да! Предупреждали. И даже делились с сельчанами солью.
— Может, это не немцы были, а солдаты другой национальности?
— Немцы. И мама говорила — это те же пацаны, как наши. Задурили им головы — вот и пошли воевать.
— А как наши пришли?
— Несколько дней канонада была слышна с большака. А когда мы уже увидели солдат в буденовке с красной звездочкой — мы с братом и Нонной выскочили, и стали петь: «Партизанские отряды занимали города». Это была армия — в некоторых частях еще буденовки носили. Как сейчас помню: солдаты просят — пусть наш командир побреется. Мама горячей воды из чугунка дала. А потом бычка закололи. Варится котел мяса. С картошкой. У нас один табурет и столик для командира. Остальные все — мы и солдаты – на полу. У них котелки походные. Всем по куску мяса и этот бульон!
И ничего нам больше не надо — у нас такая радость! Что освободили нас, освободили! Тем же вечером вернулись партизаны. Пошел такой пир! И Нонна с мамой пели. Нонна стреляла из пистолета и из ружья, бойцы ее научили. Ей это потом пригодилось: после войны молодежь по ночам с оружием патрулировала города и поселки, и Нонна ходила.
«Помирилась со Славой и успокоилась...»
— Мы знаем, Нонна Викторовна всегда интересовалась политикой...
— Это точно! Нонна у нас — великий политик. (Смеется.) Все возмущалась: «Ну как же наши правители не могут понять — экономика начинается с сельского хозяйства! А его разрушили, уничтожили».
Она писала рассказ, «Трахтур» называется. О том, как бабка умерла от радости, когда наконец-то дождалась «трахтура», чтоб вспахать огород.
— Этот сюжет она сама придумала?
— Нет, это действительный случай! Мы с ней ездили в деревню под Калугой, к знакомым. Они и рассказывали. Мы видели разрушенную ферму, бывших колхозников, которые не знают, чем заняться... От безысходности вымирать стали... Нонну это потрясло.
Мы ведь родом из деревни. А сколько хороших фильмов о простых людях, деревенских, раньше снимали! «Отчий дом», «Журавушка», «Простая история», «Русское поле», «Возврата нет» — в них Нонна такие хорошие роли сыграла. А сейчас будто деревни вообще нет: на экране телевизоров — одни бандюки да убийцы... Мы из-за этого телевизор не смотрели.
— Но за новостями все-таки следили?
— Мы каждое утро начинали с чтения газет. И в больницу я для нее газетки приносила, вслух читала. Только уже последнюю неделю мы просто разговаривали. Она мне говорит: «Снился сон, что я репетирую роль, а какой-то мужчина и говорит: да что ты репетируешь, ты ж скоро умрешь!» Я ничего не могла ей сказать. Потому что это была бы такая фальшь с моей стороны. Я просто промолчала.
Говорю: «Давай попьем кисель твой любимый». — «Не хочу». Наступает обед — я уговариваю: «Ну, ради меня, проглоти хоть одну ложечку бульона...» Для меня в это время главное было: ест или нет... Когда она совсем от еды отказалась, я испугалась.
Я ж с того времени, как фильм «Мама» снимали, ее питанием всерьез занялась. На площадке ей стало плохо, вызвали «скорую помощь», и в больнице обнаружили диабет. А попробуй Нонну держи на строгой диете! Она любила простую пищу: селедку, картошку жареную. Я говорю — этого нельзя, а она — как преснятина надоела! Я борщ варила — картошку вымачивала, добавляла немного квашеной капусты, ложечку сметаны 10-процентной. А в больнице вообще все паровое. А я помидор натру, лимончик выжму — получается соус.
Каждый большой писатель, тем более, когда он еще и публицист, становится, вольно или невольно, «зеркалом» своей эпохи. Но при одном обязательном условии – если он искренен. Иначе зеркало получится кривое. Именно искренностью пронизаны произведения Юрия Полякова, этим и привлекают они читателя. А еще – искрометным юмором, зашкаливающей афористичностью, невзиранием на лица. Все это привело к тому, что его романы, пьесы и статьи стали летописью российской жизни за несколько десятилетий: от публикации «ЧП районного масштаба» до наших дней. Поэтому новая книга Юрия Полякова и получила свое название – «Честное комсомольское»: в ней воплотилась та правда жизни, которая так характерна для автора.
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.