Непарадные портреты - [107]
— Насколько образ, который складывается у зрителей, соответствует вашему истинному характеру? На экране сильная, боевая женщина. А в жизни?
— У всех складывается такое мнение, что я силач по жизни. Я с ними соглашаюсь, глядя в зеркало, да, я не могу играть Дюймовочку. Внешние данные — начало начал.
— А на самом деле плакать в жизни приходилось?
— Плачу, как все плачут. Маму вспомнишь — слеза вот здесь. Вот на кладбище пойду к сыну... Я хожу свободно. Мы с сестрой — там муж ее похоронен. Там и для меня место есть.
— Ой, не торопитесь.
— Я не тороплюсь, но место есть, волноваться не надо... Плачу, как все, — одинаково. Мы две сестры — она художник (про Наталью Викторовну. — Авт.), а я актриса. Она заплачет нескоро. А у меня здесь искра. Она более мужественная. А я терпеливая, но не мужественная.
«Комсомольская правда», 8 и 10 июля 2008 г.
8. Памятник Актрисе хотели поставить при жизни...
Летом 2008 года в семье Нонны Викторовны обсуждали инициативу земляков-кубанцев: установить на ее малой родине, в Ейске, скульптурный портрет актрисы. Место ейчане выбрали подобающее — на площади Киноискусства у кинотеатра, где, кстати, уже есть монумент еще одному именитому земляку — выдающемуся кинорежиссеру и актеру Сергею Бондарчуку. Установить скульптуру собирались 16 августа — в день города. Создание монумента доверили молодой художнице Ирине Макаровой, которая вылепила и памятник Бондарчуку.
Мы встретились с Ириной, когда работа над скульптурой шла полным ходом. Актриса была изображена присевшей на крылечко рядом с корзиной абрикосов босой крестьянкой, вольной красавицей с царственным взглядом.
Нонна Викторовна была уже в курсе этих задумок — ей показывали эскиз (еще весной земляки навестили Нонну Викторовну, Ирина тоже приходила):
— Сначала, правда, меня это насторожило. Как же это я в бронзе-то вся буду? Не приучена к такому. Я не алчно к этому отношусь — к возвеличиванию. Но мне сказали, что я буду у кинотеатра стоять. И все зрители будут ко мне приходить, а я буду их встречать. Вот, согласилась...
— А как вам сама скульптура-то?
— Хорошая... Хотя я не отношу себя к знатокам в этой области. Все это лестно очень, чего там говорить... Я благодарна всем.
Мы всячески избегали слова «памятник». А Мордюкова — нет.
— А я как-то и не переживаю, что у меня не было памятника. Никогда не было такого желания. Но коль уж задумали — пусть будет. Только я хотела бы — вот когда его поставят, чтобы мимо меня проходили люди с высоко поднятой головой.
— Как у вас настроение?
— Ничего, нормальное.
— Чем сейчас занимаетесь?
— Вот слушаю записи Дмитрия Хворостовского, которые мне прислала «Комсомолка». Ой, вот это подарок! Спасибо.
«Комсомольская правда», 28 июня 2008 г.
* * *
...Тогда мы еще обсудили всякие новости. Как раз незадолго перед этим российская сборная по футболу на чемпионате Европы обыграла Голландию.
— Я слушала репортаж по радио — у меня есть такое маленькое, тихо говорит, — поделилась актриса. — Когда наши забивали голы, я подпрыгивала прямо до потолка!
Это был последний наш разговор с Нонной Мордюковой. Вечером 6 июля великой Актрисы не стало...
9. «Я хочу, чтобы гроб не открывали — пусть меня запомнят живой»
Когда рано утром 7 июля мы вошли в квартиру Мордюковой, первое, что увидели, — кастрюли на плите с нехитрой едой.
— Я же еще вчера все приготовила, — не сдерживая слез, рассказала Наталья Викторовна. — Думала, покормлю сегодня Нонну вкусненьким. А кормить-то и некого... Я была у Нонны в субботу. Она плохо ела. Говорила: «Вот зарубите меня топором, а есть я не буду». В воскресенье, 6 июля, она чувствовала себя неплохо, была в хорошем настроении. У нее были брат Геннадий с женой Валей. Я разговаривала с Нонной по телефону — голос у нее был бодрый, хороший. Через неделю я собиралась забрать ее домой...
Мы отвезли Наталью Викторовну в ЦКБ. А через час с ней созвонились.
— Что врачи говорят о причине смерти?
— Мы же против вскрытия... А врачи говорят, что у нее, скорее всего... Видимо, тромб... оторвался. А сердце было слабое и сосуды слабые... В воскресенье вечером Нонна уже спать собиралась. Медсестра ей говорит: «Сейчас я вам таблеточку на ночь принесу». Нонна сказала: «Хорошо, я подожду». Это были последние ее слова. Медсестра возвращается с таблеткой, а Нонна — уже все... Ее скорее в реанимацию, делали все возможное, но уже ничего нельзя было сделать... И она спокойно уснула.
— Нонна Викторовна ни о чем не просила вас перед смертью? — спросили мы у сестры актрисы.
— Ни о чем таком не просила, — ответила Наталья Викторовна. — Сказала только: «Если я умру... Я хочу, чтобы гроб на людях не открывали — пусть меня запомнят живой». И чтобы, сказала она, не было никакой панихиды и чтобы отпевали ее в маленькой церкви, что на Кунцевском кладбище.
И еще мы спросили у сестры актрисы:
— Нонна Викторовна больше не звонила Тихонову?
— Нет, — ответила Наталья Викторовна. — Видимо, решила, что все, что хотела ему сказать, сказала.
«Комсомольская правда», 8 июля 2008 г.
10. Провожали аплодисментами. В последний раз...
Хоронили великую Актрису 9 июля...
— ...Вы за Тихоновой? — огорошил нас один из служителей ритуального зала ЦКБ, когда мы приехали туда вместе с родственниками актрисы. Они решили попрощаться с ней без посторонних глаз и потом уже везти на Кунцевское кладбище.
Каждый большой писатель, тем более, когда он еще и публицист, становится, вольно или невольно, «зеркалом» своей эпохи. Но при одном обязательном условии – если он искренен. Иначе зеркало получится кривое. Именно искренностью пронизаны произведения Юрия Полякова, этим и привлекают они читателя. А еще – искрометным юмором, зашкаливающей афористичностью, невзиранием на лица. Все это привело к тому, что его романы, пьесы и статьи стали летописью российской жизни за несколько десятилетий: от публикации «ЧП районного масштаба» до наших дней. Поэтому новая книга Юрия Полякова и получила свое название – «Честное комсомольское»: в ней воплотилась та правда жизни, которая так характерна для автора.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.