Неожиданно после хорошего ужина - [3]

Позже... должно быть, это было намного позже, он проснулся, чтобы обнаружить, что грудная клетка племянника развалилась, и сломанные кости упирались ему в бедра. И некому было утешить его, снаружи не доносилось ни звука; его окружал покой и тишина.

От колокола толку было мало. Надо было придумать что-то другое. Ему необходимо было выбраться отсюда. А что, если попробовать сдвинуть какой-нибудь камень?.. Но для этого нужны инструменты.

Из третьего гроба, который он вскрыл, он достал то, что искал - не сгнившую еще бедренную кость. Он оторвал ее от скелета и начал долбить ею раствор, соединяющий камни... но тщетно.

Силы почти покинули его. Отчаянное желание есть в конце концов овладело им теперь, когда последняя надежда спастись ускользнула. Сначала он пожевал мокрый конец своего савана, но это не помогло. Ему нужна была пища, если он намеревался остаться в живых. Он поднял одну из костей Мортимера, казавшуюся неповрежденной, и попробовал грызть ее, но она раскрошилась. Он попытался поесть мох с сырого пола, соскребая его ногтями... но этого было мало, совсем мало. Сейчас все желания казались ничтожными, кроме одного - поесть.

И теперь, только теперь, он вспомнил о своей бабушке.

Шторм утих, когда колокол начал звонить опять, и на сей раз он был услышан, но вызвал чувство большого раздражения у тех, до которых донеслись его звуки. В конце концов, сейчас было два часа утра, хотя Деннис об этом не знал. Впрочем, ему это было бы безразлично, даже если бы он и знал. Колокол звонил громко, наполняемый силой и решительностью очаявшегося человека, умоляющего спасти его жизнь.

Церковный староста, приходской священник, затем полицейский - один за другим взобрались по холму на кладбище и увидели колокол и раскачивающуюся цепь.

Они предположили, что виной всему шторм. Подземный поток, сказал полицейский совсем неубедительно. Надо спуститься вниз и проверить. Эта мысль никому не пришлась по душе. Уже было за полночь, и вряд ли нашлось много охотников разгуливать по кладбищу в этот час.

Приходской священник, человек практического склада ума, предлагал убрать язык колокола и разойтись по домам; но полицейский находился при исполнении служебных обязанностей и настаивал на своем. При сложившихся обстоятельствах им пришлось поднять с постели тетю Денниса, что она сделала весьма неохотно. Они взяли факелы и дубинки и отправились в путь.

Вид у процессии был весьма серьезный, когда они прошли через старые дубовые двери и стали спускаться вниз по сырым ступеням, ведущим к склепу, - месту малоприятному, посещаемому в печальные дни, месту, где покоилась местная знать. Они миновали проход, выложенный каменными плитами, и наконец остановились у большой стальной двери.

То, что последовало затем, было неприятно для всех, кроме Денниса. Дверь распахнулась настежь, когда они сняли с нее засов, и Деннис, спотыкаясь, вышел наружу в рваном измятом саване, со сломанными от соскребывания мха ногтями, речь его... особенно, когда он обратился к тете... была весьма далека от светской.

В большом смятении повели они его наверх и уложили в церкви на скамье со спинкой, подложив под голову подушки и послав церковного старосту за местным доктором.

Тетя была первой, кто обратил внимание на то, что Деннис крепко сжимает в руке кость, с которой клочьями свисали мягкая плоть, а к изодранному савану прилипли сухожилия.

А могильщику в склепе пришлось вновь собирать все, что осталось от еще свежего трупа, раскладывая по местам изжеванные куски мяса.

Они решили никому об этом не рассказывать, даже тетя согласилась на это. Деннису, которому никогда не нравилась бабушка, пришлось признаться всем без исключения, что он многим обязан старой леди. Больше он никогда не скажет о ней плохого слова.

В конце концов, самым чудесным образом его вернули к жизни... неожиданно - после хорошего ужина.