Неоспоримая любовь - [5]

- Вали отсюда, Фрэнки!

Фрэнки снова потянул меня за чаксы, я сняла наушники и посмотрела вниз на него.

Это был не Фрэнки.

Не считая его волос, которые теперь были густыми, светло песочного оттенка, спускавшимися на его плечи, он выглядел точно также. По-прежнему убийственно красив.

Он ухмылялся, и я снова увидела эти ямочки.

- Слышал, что ты где-то здесь, дорогая. Помнишь меня?

- Дьюс, - прошептала я, глядя на него, - из Рикерс.

Он захохотал.

- Вообще я не оттуда. «Дом, любимый дом» у меня в Монтане. Я просто навещал своего старика, как и ты. Помнишь?

- Потрошитель, он мне понравился, - кивнула я.

Его улыбка исчезла.

- Он умер.

Никогда не знала, что говорить людям, которые потеряли близких. Никакие слова не будут звучать правильно.

Видя отсутствующий взгляд в синих глазах Дьюса, я обязана была что-нибудь сказать.

- У него была потрясающая улыбка, - сказала я мягко, - совсем, как твоя.

Его глаза сфокусировались на мне, и он улыбнулся.

И я улыбнулась.

- Знаешь, - сказал он, вытаскивая тонкую золотую цепочку из-под грязной белой футболки и снимая ее через голову, - ты должна носить это.

Он взял мою руку и положил в нее цепочку.

- Она принадлежала моему старику. Никто и никогда не сказал ничего хорошего об этом ублюдке. Ни разу. Даже его собственная мать. До этого момента. Думаю, это теперь твое.

Я держала цепочку и рассматривала маленький круглый медальон, висящий на ней. Эмблема Всадников была на одной стороне. Слова «Всадники Ада» окружали мрачную фигуру в капюшоне, оседлавшую Харлей и сжимавшую косу в руке.

На обороте значилось «Потрошитель».

- В этот день, семь лет назад, я впервые увидел, как этот мудак улыбается. Это же был и последний раз.

Я не знала, что сказать. Поэтому ничего не ответила, просто надела цепочку на шею.

- Спасибо, - сказала я и спрятала медальон под мою футболку с Джимми Хендриксом, - мне нравится.

Кивнув, он посмотрел вдаль.

- Прогуляюсь по ферме, дорогая. Присоединишься?

Я повесила наушники вокруг шеи, засунула свой Walkman6 в карман джинсов и спрыгнула вниз.

Не слишком задумываясь, я просто положила свою руку в его, как если бы это был отец или Фрэнки. Он посмотрел на меня сверху вниз, но не отдернул руку, его большие теплые пальцы охватили мои, и мы пошли.

Пока мы шли, Дьюс смотрел на облачное серое небо, выкуривая одну за другой сигареты, ничего не говоря.

- Тебе грустно? – спросила я.

Он взглянул на меня, нахмурившись. Я прикусила губу. Я сказала что-то не то? Может, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что ему грустно. Мое сердце начало биться быстрее и быстрее, я чувствовала, как моя ладонь становится влажной, и, поскольку, моя рука была в руке Дьюса, я смутилась, и пот выступил еще сильнее.

- Младший брат умер, дорогая. Несколько дней назад.

Я остановилась и обняла его за талию так крепко, как могла.

- Мне очень, очень жаль, - прошептала я.

- Дорогая, - Дьюс отрывисто вздохнул.

Затем он опустился на колени и обнял меня так, что стало тяжело дышать, но мне было все равно, это было так здорово, и я знала – он нуждался в этом.

- Ты славный ребенок, дорогая. Славный, милый ребенок, - он прошептал мне на ухо.

Он отодвинулся и посмотрел мне в глаза.

- Обещай, что такой и останешься, хорошо? В этой гребаной жизни ты и я, малыш, были взращены дорогой и колесами. Это то, что мы знаем и то, чему мы принадлежим, но это еще не значит, что такая жизнь не возьмет с нас своё. Обещай мне! Неважно с чем ты столкнешься, неважно какая херня случится с тобой, не дай этой жизни сломать тебя и озлобить.

Я смотрела в его ледяные синие глаза, очарованная, чувствуя себя в безопасности и комфорте, окутывавшем меня, согревавшем меня. Я не могла оторваться. Хотелось спрятать это чувство в задний карман, принести домой и спрятать под подушкой, пока не наступит момент, когда я буду в нем нуждаться.

В конце концов, когда я вернулась к его словам, я кивнула.

Он провел костяшками пальцев по моей щеке и встал. Я взяла его обратно за руку, и мы продолжили прогулку. Дьюс курил, а я показывала на удивительно большие тыквы.

- Ты когда-нибудь смотрела «Это огромная тыква, Чарли Браун»7? – спросил Дьюс, - Этот придурок всегда меня смешит.

Я решила, что тоже очень люблю этого придурка, Чарли Брауна, и должна непременно посмотреть все, что найду о нем, как только доберусь до дома.

- Ты собираешься переодеваться в костюм на Хэллоуин, дорогая?

- Еще не решила, - ответила я ему, - Хэллоуин – тот еще праздник. Раз в год можно переодеться и притвориться кем-то или чем-то, не имеющим к тебе отношения. Другой такой возможности не будет. Не хочется, чтобы все пошло наперекосяк, понимаешь? Нужно выбирать осторожно, чтобы потом остались великолепные воспоминания, а не сожаления.

Дьюс остановился и посмотрел на меня.

- И кем ты подумываешь быть?

- Майя Энджелоу8, - тут же ответила я, - или Элеонора Рузвельт9.

Он подавился дымом.

- Но, - поспешно продолжила я, - чтобы переодеться в Майю Энджелоу, мне нужно как-то сделать кожу черной, не оскорбив при этом афроамериканское сообщество. Наверное, я все-таки остановлюсь на Элеоноре Рузвельт. Но я не имею в виду ничего такого. Майя была потрясающей женщиной.