Неоседланные лошади [Сборник рассказов] - [31]
Двойник больше не дразнит его, а пытается посоветовать и утешить. И он мысленно отвечает: «Я ухожу. Это решено, хотя мне и больно».
И он отходит от тесовой двери избушки.
Поступь тяжела, протезы мешают. За ним идут из леса его родные и любимая девушка, собака и белый волк детства. Они рады, что он взял их с собой из лесной избушки. Собака бежит рядом с волком, и они весело машут мохнатыми хвостами…
Он с большим трудом снова встает с коляски, осматривает себя и спокойно, очень спокойно открывает дверь в комнату.
Там все умолкают. Жена, что-то весело рассказывавшая гостям, криво улыбается. Он молча проходит между стульями в другую комнату. Здесь двое целуются. Не глядя на них, он подходит к телефону и, набрав номер, ждет.
— Алло, Рубен? Это я, Андраник… Уже давно, очень давно хочется поговорить с тобой… Здоров, здоров… Живу хорошо… А ты?.. Слушай, давай послезавтра, в воскресенье, поедем навестим Вартана. Можем поехать на моем клопике. Я тебе утром позвоню… Нет, завтра не могу. Обещал свезти дворовых ребятишек погулять.
Он не говорит, куда повезет их. Не говорит о лесной избушке. В комнате двое самозабвенно целуются. Он осторожно кладет трубку на рычаг и выходит.
В столовой все замерли, ждут чего-то ужасного. А он так же молча проходит между отчужденностью и жалостью, слышит скрип своих протезов. Мелькает испуганное, птичье лицо жены, потом чей-то молящий о прощении взгляд. И он думает, что еще не все в этих людях погибло.
На балконе прохладный влажный воздух касается лица. Он прислоняется к перилам и выглядывает во двор. Во дворе никого нет. Ребячий домик залит водой. Но вдруг он замечает, что под балконом, у окна пекаря, собрались ребята. Они ждут, когда перестанет дождь. Он свистит каким-то сложным посвистом — это посвист далекого детства из узкой улочки — и, кажется, слышит ответный свист. Из-под балкона выглядывают ребячьи головы.
— Завтра утром едем, — говорит он.
— Будем ждать твоего сигнала, — отзывается один из ребят.
— Собаку возьмем?
— Там есть собака.
— Как ее зовут?
— Как зовут? — Он никогда не задумывался дать собаке кличку и с ходу решает: — Котот.
Ребята недовольно переглядываются. Странная кличка, сейчас собакам дают иностранные имена.
Он улыбается, машет рукой и насвистывает им сложный сигнал детства. Ребята стараются повторить его. Двор наполняется пронзительным свистом. Кто-то распахивает окно и сердито кричит.
Т рах-тах-тах — залпом стреляют в сердитого соседа.
Сыплет осенний, мелкий дождик. Ребята разбежались по домам, гости ушли, а он продолжает стоять на балконе и не хочет вернуться в комнату.
Пурпурный лист одиноко качается в сумерках на голой ветке дерева. Темень расползается вокруг, разливаясь как чернила на промокашке. На соседнем балконе зажигают лампу, и в лучах света блестят дождевые нити.
Дождь несет свежий запах разрезанного арбуза. Дождь падает с тихой печалью, а он втиснулся в свою коляску и не хочет войти в комнату.
Жена моет тарелки, нарочно шумя больше обычного. Роняет вилку, ложку, нож и ждет. Ждет, наверное, объяснения.
А он… ожидает рассвета…
Перевели Г. Красина и Н. Манукян
Что значит детство
Мне хочется рассказать о старой ереванской улице, о нашей школе и об одном давнишнем случае из моей школьной жизни. Улица сохранилась до сих пор, но нет уже в живых Ерема, толокшего соль в ступке, который, сидя на пороге своего дома, при каждом ударе пестика приговаривал:
— Без моей соли все вы останетесь пресными и безвкусными.
Нет уже и пары гнедых дядюшки Амаяка, которых он каждое утро впрягал в свою линейку и кричал:
— Но!
Нет уже и многих маленьких мальчиков с нашего двора. Они выросли, пошли на войну и не вернулись, и никто уже не поет:
Я закрываю глаза. Так мне легче вспомнить нашу одноэтажную кирпичную школу, учительницу пения — добродушную толстушку Еву Арамовну.
— Ну-ка, станьте пáрами. Начали!
И мы хором затягивали:
И грустная песня политкаторжан звучала как марш — победный, дерзкий, а Ева Арамовна говорила:
— Не так, не так, ведь это грустная песня.
Я же всегда пел ее печально, наклонив голову, жалобно тянул, но не говорил Еве Арамовне, что пою я именно так, как она требует.
— Еще раз.
С песней входили в класс, рассаживались по своим местам и ждали, а она проходила по рядам, с улыбкой гладила нас по головам и говорила:
— Вот что значит детство! В ваших устах даже грустная песня звучит весело.
Но откуда нам было знать, что значит детство. Мы недоумевали: почему песня должна звучать грустно, ведь сами мы были веселы.
По субботам было мало уроков, и Ева Арамовна водила нас в городской парк собирать осенние листья. По дороге пели песни про рыбку, про озеро, про кошечку, которая съела мацун бабушки, про перелетных птиц и еще грустную песню «Дин-дон, дин-дон», которая здесь, на приволье, звучала еще веселее. Парк наполнялся шумом, мы играли, возились, а учительница садилась на одну из пустых скамеек и терпеливо ждала, когда мы вдоволь набегаемся. Так проходил день за днем, пока не случилось то, о чем я собираюсь вам рассказать.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.