Неопалимая купина - [19]

Симферополь

VII. ВОЗНОШЕНИЯ

ПОСЕВ

Как земледел над грудой веских зерен,

Отобранных к осеннему посеву,

Склоняется, обеими руками

Зачерпывая их, и весит в горсти,

Чуя

Их дух, их теплоту и волю к жизни,

И крестит их, —

                                          так я, склонясь над Русью,

Крещу ее — от лба до поясницы,

От правого до левого плеча:

И, наклонясь, коленопреклоненно

Целую средоточье всех путей —

Москву.

Земля готова к озимому посеву,

И вдоль, и поперек глубоким плугом

Она разодрана, вся пахоть дважды, трижды

Железом перевернута,

Напитана рудой — живой, горючей, темной,

Полита молоньей, скорожена громами,

Пшеница ядрена под Божьими цепами,

Зернь переполнена тяжелой, дремной жизнью,

И семя светится голубоватым, тонким,

Струистым пламенем…

Да будет горсть полна,

Рука щедра в размахе

И крепок сеятель!

Благослови посев свой, Иисусе!

11 ноября 1919

Коктебель

ЗАКЛИНАНИЕ (ОТ УСОБИЦ)

Из крови, пролитой в боях,

Из праха обращенных в прах,

Из мук казненных поколений,

Из душ, крестившихся в крови,

Из ненавидящей любви,

Из преступлений, исступлений —

Возникнет праведная Русь.

Я за нее за всю молюсь

И верю замыслам предвечным:

Ее куют ударом мечным,

Она мостится на костях,

Она святится в ярых битвах,

На жгучих строится мощах,

В безумных плавится молитвах.

19 июня 1920

Коктебель

МОЛИТВА О ГОРОДЕ (ФЕОДОСИЯ — ВЕСНОЙ 1918 Г.)

С. А. Толузакову

И скуден, и неукрашен

                 Мой древний град

В венце генуэзских башен,

                 В тени аркад;

Среди иссякших фонтанов,

                 Хранящих герб

То дожей, то крымских ханов —

                 Звезду и серп;

Под сенью тощих акаций

                 И тополей,

Средь пыльных галлюцинаций

                 Седых камней,

В стенах церквей и мечетей

                 Давно храня

Глухой перегар столетий

                 И вкус огня;

А в складках холмов охряных —

                 Великий сон:

Могильники безымянных

                 Степных племен;

А дальше — зыбь горизонта

                 И пенный вал

Негостеприимного Понта

                 У желтых скал.

Войны, мятежей, свободы

                 Дул ураган;

В сраженьях гибли народы

                 Далеких стран;

Шатался и пал великий

                 Имперский столп;

Росли, приближаясь, клики

                 Взметенных толп;

Суда бороздили воды,

                 И борт о борт

Заржавленные пароходы

                 Врывались в порт;

На берег сбегали люди,

                 Был слышен треск

Винтовок и гул орудий,

                 И крик, и плеск,

Выламывали ворота,

                 Вели сквозь строй,

Расстреливали кого-то

                 Перед зарей.

Блуждая по перекресткам,

                 Я жил и гас

В безумьи и в блеске жестком

                 Враждебных глаз;

Их горечь, их злость, их муку,

                 Их гнев, их страсть,

И каждый курок, и руку

                 Хотел заклясть.

Мой город, залитый кровью

                 Внезапных битв,

Покрыть своею любовью,

                 Кольцом молитв,

Собрать тоску и огонь их

                 И вознести

На распростертых ладонях:

                 Пойми… прости!

2 июня 1918

Коктебель

ВИДЕНИЕ ИЕЗЕКИИЛЯ

Бог наш есть огнь поядающий. Твари

Явлен был свет на реке на Ховаре.

В буре клубящейся двигался он —

Облак, несомый верховными силами —

Четверорукими, шестерокрылыми,

С бычьими, птичьими и человечьими,

Львиными ликами с разных сторон.

Видом они точно угли горящие,

Ноги прямые и медью блестящие,

Лики, как свет раскаленных лампад,

И вопиющие, и говорящие,

И воззывающе к Господу: «Свят!

Свят! Вседержитель!» А около разные,

Цветом похожи на камень топаз,

Вихри и диски, колеса алмазные,

Дымные ободы, полные глаз.

А над животными — легкими сводами —

Крылья, простертые в высоту,

Схожие шумом с гудящими водами,

Переполняющими пустоту.

Выше же вышних, над сводом всемирным,

Тонким и синим повитым огнем,

В радужной славе, на троне сапфирном,

Огненный облик, гремящий, как гром.

Был я покрыт налетевшей грозою,

Бурею крыльев и вихрем колес.

Ветр меня поднял с земли и вознес…

Был ко мне голос:

                          «Иди предо Мною —

В землю Мою, возвестить ей позор!

Перед лицом Моим — ветер пустыни,

А по стопам Моим — язва и мор!

Буду судиться с тобою Я ныне.

Мать родила тебя ночью в полях,

Пуп не обрезала и не омыла,

И не осолила и не повила,

Бросила дочь на попрание в прах…

Я ж тебе молвил: живи во кровях!

Выросла смуглой и стройной, как колос,

Грудь поднялась, закурчавился волос,

И округлился, как чаша, живот…

Время любви твоей было… И вот

В полдень лежала ты в поле нагая,

И проходил и увидел тебя Я,

Край моих риз над тобою простер,

Обнял, омыл твою кровь, и с тех пор

Я сочетался с рабою Моею.

Дал тебе плат, кисею на лицо,

Перстни для рук, ожерелье на шею,

На уши серьги, в ноздри кольцо,

Пояс, запястья, венец драгоценный

И покрывала из тканей сквозных…

Стала краса твоя совершенной

В великолепных уборах Моих.

Хлебом пшеничным, елеем и медом

Я ль не вскормил тебя щедрой рукой?

Дальним известна ты стала народам

Необычайною красотой.

Но, упоенная славой и властью,

Стала мечтать о красивых мужах

И распалялась нечистою страстью

К изображениям на стенах.

Между соседей рождая усобья,

Стала распутной — ловка и хитра,

Ты сотворяла мужские подобья —

Знаки из золота и серебра.