Неомаг - [13]
- И знаешь, вздернуться мне как-то привлекательней показалось. И повесился бы, если бы сил хватило. Ни чего меня тут не держало, близких ни кого. Если бы...
Максим замолчал, надолго. Сидел, сцепив пальцы, вспоминая как все было. Иван его не торопил. Сидел, курил, глядя в потолок. Потом открыл рот, словно хотел что-то сказать, но Максим его не услышал, он был далеко.
...Я бы умер в том овражке. Лежал, сил пошевелиться не было. Сначала плохо было, голова разламывалась после вчерашнего, тело крутило. Выпить хотелось ужас. Встать не мог. Потом когда похмелье прошло - хорошо стало. Тишина, ни кто в голову не бубнит, удивительно. Когда окончательно проспался думать начал. Жить так дальше нельзя. Над головой шумела береза. Представил - перекидываю ремень через сук и прыгаю. Конец мученьям. Не получилось - ни рукой шевельнуть, ни ногой. Два раза под себя сходи. Весь вечер и всю ночь пролежал. Под утро молиться начал, что бы меня ни кто не нашел. Что бы умер и отмучился.
Родителей видеть начал. Я к ним руки протягиваю, кричу - Мама, мама возьми меня отсюда.
Как в детстве, когда они во втором классе в лагерь пионерский меня отправили. Я там неделю только пробыть смог. В первый же родительский день, меня зареванного они забрали. Мальчишки старшие издевались, я самый младший был, за себя постоять не мог.
Кричу я, - Мама, мама, забери меня, я к вам с отцом хочу, мне плохо мама.
А она головой так качает, а слезы по щекам текут, отец рядом стоит, хмурится и говорит, - Рано тебе.
Потом Олюшка с Настюшей приходили. Посидели рядом, погладила меня жена по голове и ушли.
А я уже и плакать не могу. Хриплю, за горло цепляюсь, задушить себя хочу. Сил нет, пальцы разжимаются.
Сколько я так пролежал не знаю. Кончаться уже начал. Тела не чувствую, небо только перед глазами качается. Хорошее такое небо, синее - птица в вышине парит. Луч солнечный на лицо упал, прикрыл я глаза. Мыслей ни каких, даже плакать не хочется. Спокойно так. Сквозь веки солнце вижу, коже тепло. Тень на лицо упала, наверное, облако солнышко закрыло. Я почувствовал, что отрываюсь от земли и прижимаюсь к чему-то твердому, но теплому, живому, и плавно покачиваясь, лечу.
Мерное покачивание убаюкивало, я через силу разлепил веки. Перед глазами было что-то белое и пушистое. На до мной склонилось лицо. Белым и пушистым была борода, обрамлявшая жесткие губы, выше я увидел прямой нос и ярко голубые глаза под густыми бровями.
- Боже, ты меня к родителя несешь? Мне плохо без них. - Еле проскрипел я, чувствуя, как повлажнели щеки. Я заморгал, что сбросить с век слезы. Зачем плакать. Ведь все будет хорошо, я скоро увижу родных.
- Спи - раздалось прямо в голове, и я уснул.
Проснулся я от глухих ударов. В приоткрытую дверь было видно как принесший меня человек, рубил дрова. Колун поднимался и опускался с равномерностью машины. Вверх, вниз, сухой треск. Поставить полено на колоду и движения повторялись - вверх, вниз, сухой треск. И так раз за разом.
- Проснулся, странник. - Не оборачиваясь, сказал человек.
По спине, в такт движениям перекатывающихся как змеи мышц, мотался густой хвост белоснежных волос. Как потом оказалось, волосы были не белыми - седыми.
Я заворочал распухшим языком в пересохшем рту.
- Что пустыня во рту? - он усмехнулся.
Прислонив топор к колоде, зашел дом. Через минуту он склонился надо мной с ковшом в руках. В нем оказалось парное молоко. Я жадно припал к краю, и не отрывался, пока не показалось дно. Едва он убрал ковшик, меня вывернуло только что выпитым. Меня рвало и рвало, буквально выворачивая наизнанку. Когда рвота прекратилась, он напоил меня водой. Я напился, и все повторилось вновь, под конец шла одна желчь.
- Сколько же, дряни в тебе, - он покачал головой.
Обессиленный я откинулся на подушку. Несмотря на происшедшее, я чувствовал себя почти хорошо. Голосов не было.
Мне, наконец, удалось рассмотреть моего спасителя. Язык не поворачивался назвать его стариком. Прямая спина, широкие плечи, прямой взгляд синих глаз. Если бы не седая аккуратно постриженная борода, и сетка морщин, покрывающая лицо, могло показаться что передо мной стоит тридцатилетний мужчина.
- Спросить чего хочешь? - поинтересовался он.
- Как, Вы, меня нашли?
- Кричал ты сильно.
- Я не звал на помощь.
- А кто сказал, что ты звал на помощь, кричать можно не только ртом.
- Так, Вы, тоже...?
Он поднял руку, - Об этом потом, спи.
Он подошел, ко мне, опустил руку на лоб. Я почувствовал непреодолимое желание уснуть. Сон смежил мне веки. Последнее что я услышал - Спи, Странник...
Максим замолк. Знаком попросил сигарету. За окном наступил темный августовский вечер. Сквозь листву слабо мерцали первые звезды.
- Кто это был? - Иван протянул ему сигарету.
- Человек, - Максим затянулся, раскуренной сигаретой.
Иван не стал уточнять.
- Долго ты у него пробыл?
- Полгода-год, не важно.
- А что важно?
- Важно, что я у него делал.
- И что же ты у него делал?
- Учился.
- Чему?
- Как дальше жить.
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Если весь мир – театр, то балетный театр – это целый мир, со своими интригами и проблемами, трагедиями и страстями, героями и злодеями, красавицами и чудовищами. Далекая от балета Лиза, живущая в Турции, попадает в этот мир совершенно случайно – и не предполагает, что там ей предстоит принять участие в расследовании загадочного убийства и встретиться с любовью… или это вовсе не любовь, а лишь видимость, как всё в иллюзорном мире театра?Этот роман не только о расследовании убийства – он о музыке и о балете, о турецком городе Измире и живущих в нем наших соотечественниках, о людях, преданных театру и готовых ради искусства на все… даже на преступление.
В номере:Денис Овсянник. Душа в душуИгорь Вереснев. Спасая ЭрикаОксана Романова. МощиТатьяна Романова. Санкторий.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.
Загадка сопровождает карты Таро не одну сотню лет. А теперь представьте колоду, сделанную из настоящего золота, с рисунками, нанесенными на пластины серебром. Эти двадцать две карты смело можно назвать бесценными. Стоит ли удивляться, что того, кто владеет ими, преследует многовековое проклятие…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.