Неоконченный роман одной студентки - [49]

Но ведь это отнюдь не означает независимости, раз машина находится за бронированной дверью? Почему тогда человек отказался прислушаться к ее словам, означавшим не что иное, как голос, взывающий к разуму? Наверное, человек воспринял это как пощечину, как оскорбление его достоинства, а ведь никто не любит пощечин, даже когда они справедливы и необходимы в педагогических целях.

Однако если четырехвековая история компьютеров воспринималась как шутливый родительский шлепок, то история самого человека действовала с силой сокрушительного лобового удара. Оптопозитронный мозг, работающий со скоростью пятьсот миллиардов битов в секунду, не упускал ничего — от примитивного каннибализма и племенных междоусобиц, когда в ход шли отравленные стрелы, до пятнадцати тысяч войн — одна другой разрушительнее! — накопившихся в истории человечества за шесть тысячелетий его «культурного развития»; от братоубийства на религиозной почве, от газовых камер концентрационных лагерей и атомных бомб до бандитизма в обществе и самоубийственного посягательства на природу.

Молодая специалистка по истории не нашла в себе сил прочитать от начала до конца весь этот апокалипсис, созданный с мрачным воодушевлением единственным разумным существом во всей Галактике. Не вырвался из ее груди и трагический стон: зачем все это и разве не могла ладья человечества плыть по другим каналам, заполненным чистой водой, а не дымящейся кровью? Единственное, чего ей хотелось, это сжаться в комочек и спрятаться куда-нибудь подальше от этой разбухшей от крови, до последнего предела переполненной преступлениями родной планеты и навсегда забыть ее.

Циана разыскала свою новую приятельницу — врача-сексолога и попросила у нее снотворного. Потом легла и проспала целых двадцать часов. Выспавшись, она отправилась к своему невидимому коллеге, написавшему самую безжалостную и бескомпромиссную, а потому, быть может, самую полезную историю человечества.

Перед самой дверью ее настиг какой-то незнакомый ей здешний житель, схватил ее и без всякого предисловия впился ей в губы, прежде чем она, физически ослабшая, сумела собрать силы для отпора. Потом он с театральной страстью прошептал ей в ухо:

— Пойдешь со мной?

— Только если на край света, — ответила она, переводя дух.

— Как это? — пришел в замешательство житель астероида. — Мир бесконечен.

— А ты в этом уверен?

— Ты что, сторонница теории конечности Вселенной?

— В любви — да.

Он сосредоточился как человек, привыкший терпеливо выслушивать своих оппонентов, и даже как будто обрадовался возникшей перед ним загадке.

— Послушай, а у нас с тобой получилась забавная дискуссия! Приходи после работы в пятую секцию, мы там веселые парни!

— Но если будете так нападать на меня…

— Не будем, не будем, гарантирую!

Циана иногда любила пошутить, развивая перед своими современниками взгляды прошлых веков, но сейчас ей это не доставило удовольствия. Перед нею был красивый мужчина интеллигентного вида, возможно, какой-нибудь блестящий ученый, потому что здесь все были такие. Наука явно интересовала его больше любви, только почему он так боялся, чтобы женщина, прибывшая с Земли, не подумала о нем плохо, если он не набросится на нее?

— Эй, друг! — окликнула она его нарочито грубоватым тоном. — Иду работать с компьютером, а забыла шифр для экспериментов…

Молодой ученый тут же автоматически назвал его, потом, видимо, спохватился, но тут же махнул рукой:

— А, не имеет значения, он хоть с шифром, хоть без шифра — все равно не выдаст информацию.

Довольная своей хитростью и счастливая, что компьютер прекратил бастовать хотя бы по отношению к ней, Циана вошла в свою кабинку как к близкому человеку, находившемуся при смерти и теперь начавшему потихоньку выздоравливать. Ее молодое воображение совсем разыгралось. То ей слышалось биение замурованного в скалах, страдающего за человека сердца, то чудилась радость в бесстрастном баритоне компьютера, когда она горячо поблагодарила его за предоставленные ей никому не нужные пока научные труды. Да и полосатый паук, казалось, запрыгал от радости при ее появлении.

— Не надо сердиться на человека за то, что он их не принял, — убеждала она компьютер, а вместе с ним и паука. — Он просто побоялся увидеть самого себя и свой позор. Потому что, коллега, все, что вы собрали из нашей истории, также вершилось из страха, будь то осознанного или неосознанного.

Это утверждение озадачило компьютер. При всем могуществе его позитронного ума ему всегда будет не хватать миллионов лет социальной эволюции человеческого мозга.

— Я могла бы рассказать вам еще сотни фактов, которые могли бы послужить как нельзя лучшей иллюстрацией к вашей истории человека, но вы не сможете их понять, потому что вам неведом страх, коллега, — сказала она и замолчала в замешательстве от того оборота, который по ее воле принял разговор. Не к такому разговору она готовилась, но этот идиот в коридоре с его смехотворным гравитационным комплексом спутал ход ее мысли, и теперь она не знала, как продолжить.

— Прошу вас, расскажите одну из ваших историй, — неожиданно сказал компьютер в полной тишине.