Неоконченный роман одной студентки - [37]

Однако рациональному двадцать четвертому веку подобные чудеса были чужды. Сначала он получил вызов из поликлиники на консультацию. Александр несколько удивился, но так как ему было не до медосмотров, не пошел. И сам подивился собственному бунту. Он хорошо знал, что одним вызовом дело не обойдется. Так и случилось. Уже на следующий вечер к нему домой заявились не один и не двое, а целых четверо работников здравоохранения: психиатр, психолог, квартальный социолог и участковый врач.

Он без возражений выдержал полный медосмотр, однако под конец позволил себе немного робкой иронии:

— За что же я сподобился такой чести? Очередная консультация у меня только через три месяца.

Несмотря на свою профессиональную вышколенность, все четверо выглядели смущенными. Он оказался в добром здравии и добром состоянии духа. Психолог ответил от имени комиссии:

— Я буду откровенен. В поликлинику позвонила ваша приятельница, которая оставила вас. Сказала, что вы в отчаянии и, возможно, наложите на себя руки.

Александр затрепетал от волнения: разве это не доказательство ее любви? Раз беспокоится о нем, значит, любит!

— Почему вы дрожите? — тут же вскочил психиатр.

Инженер разозлился, но сказал с некоторой предосторожностью:

— Откуда мне знать? Разве я не имею права дрожать?

— Вы страдаете? — сочувственно спросил психолог, а квартальный социолог вставил с благой назидательностью:

— Видите ли, дорогой друг, человечество столько веков прилагает неимоверные усилия к тому, чтобы никто ни из-за чего не дрожал!

— Я нарушаю порядок в нашем квартале, что ли? — спросил Александр и снова задрожал, на этот раз от радости, что способен на неслыханную дерзость.

Психиатр приклеил к его виску какой-то миниатюрный аппаратик, а психолог повторил свой вопрос, но уже в другом варианте:

— Вы отчаялись, мой друг? Вероятно, чувствуете себя одиноким, покинутым?

— Это мое дело! — продолжал бунтовать молодой инженер. И дернул головой. — Я не разрешаю никаких инъекций.

— Аппарат диагностический, — успокоил его психиатр. — Но зачем вам тосковать, человече? Неужто это такая уж проблема? Мы быстро приведем вас в порядок!

— Послушайте, ей нельзя верить в таких вещах. Она хрононавт, напичкана разными древними романтическими бреднями. А может, просто пошутила.

— Пошутила? С поликлиникой? — возмутился участковый врач.

Александр почувствовал нечто вроде прилива ненависти. Эти-то уж наверняка приведут его в чувство, и он с достоверностью знал, как они это сделают: оросят его мозг разными эндорфинами, и он наверняка влюбится в первую попавшуюся женщину уже на обратном пути из поликлиники домой.

— А почему бы мне и не потосковать немного? Это что — аморально? Что здесь предосудительного: тосковать по любимому человеку?

Из всей медицинской бригады только психолог еще не нервничал, наверное, у него была хорошая закалка:

— Напротив. Это благородно и даже красиво, если этот человек уехал и вам его не хватает. Но если он вас покинул навсегда и никогда не вернется, тогда это бессмысленно. И даже опасно.

— А что в этом опасного?

— В отчаянии вам может прийти в голову мысль о самоубийстве.

Молодой инженер, которому ничего подобного не приходило в голову, усмехнулся, вспомнив очаровательный донос своей любимой. А что, если он и в самом деле покончит с собой? Циана, наверное, лопнет от гордости, что кто-то покончил жизнь самоубийством из-за нее, а потом всю жизнь будет тосковать и мучиться угрызениями совести.

И он сказал:

— Неужели так плохо, когда человек кончает жизнь самоубийством из-за несчастной любви? Моя приятельница часто мне рассказывала, что в древности… Очень забавная история случилась в средних веках, когда двое молодых итальянцев покончили с собой по недоразумению. Кажется, их звали Ромео и Джульетта.

Комиссия была потрясена, и только квартальный социолог смог отреагировать:

— Как может соблазнять вас невежество прошлых веков? Вы, молодой человек, не принадлежите самому себе, ваша жизнь — это достояние всего общества. Вам это ясно? Ладно, пойдемте с нами!

— Но я прошу вас! — осознал свою ошибку Александр. — У меня нет ни малейшего желания убивать себя. Я сказал это просто так, пошутил.

— Пошутили? С поликлиникой? — снова возмутился участковый врач, а лицо его приняло выражение решимости, будто ему предстоял ремонт неисправного сердечного насоса.

— Это вы упомянули о самоубийстве, и я просто вспомнил… А вообще-то мне и в голову не приходило ничего подобного. Я порядочный человек, можете посмотреть мои компьютерные характеристики.

Однако квартальный социолог был неумолим:

— Пойдемте!

— Ладно, только сначала я кой-куда загляну, — сдался Александр и добавил, но уже без прежнего раздражения:

— А то от вас человеку…

Но уже когда он освобождал свой организм от излишков жидкости, как освобождается человек от гнетущей его тревоги, в нем поднялась неведомая до сих пор ему ярость, от которой в голове у него помутилось, и это заставило его совершить неслыханный поступок.

Выйдя на цыпочках из туалета, он так же на цыпочках вышел из квартиры и шмыгнул в скоростной лифт. Там он на мгновение заколебался, куда ему направиться — вверх или вниз. Если он попытается бежать, поймав на крыше авиатакси, его тут же засекут. Лифт выплюнул его на улицу. Она была пуста, так что он спокойно дошел до входа в подземку, где можно надолго затеряться в многочисленных переходах.