Неоконченный роман одной студентки - [12]

Пришлось ученому совету Института древней истории собраться специально для того, чтобы решить, как восстановить нормальное положение вещей. И — сколь это ни противоречит законам и сколь ни вредно для психического состояния человека прошлого — за отсутствием иного выхода пришлось вернуть инженера, ничего не стирая в его памяти, взяв с него клятвенное обещание не ходить по воскресеньям на реку. Корригировать же только память студентки.

Однако перед этим нужно было снова объяснить инженеру, что как раз Институт истории не может позволить себе такую путаницу в истории, которая наступит, если дать ему в жены студентку из двадцать четвертого века. Они увидели, что им придется до конца раскрыть, почему ему не следует ходить на реку по воскресеньям. Однако Кирилл Монев, раздосадованный отказом, встал в позу и заявил им, что они не имеют права вмешиваться в дела их века, что не у них будут отнимать дни отпуска за прогулы и что он будет ходить на рыбалку, когда пожелает. Узнав же истинную причину, он ехидно заулыбался, как это делал семнадцать раз в институтском метро, и в восемнадцатый раз заявил — на этот раз перед всем институтским советом! — о своем странном желании помочиться на их темпоральные машины, которые только мешают людям жить. По-видимому, гипотеза профессора о мочегонном эффекте поломок находила свое подтверждение.

Ученый совет также не понял сущности его необычайно странного желания, но, в конце концов, людям двадцать четвертого века простительно не понимать каких-либо желаний своих далеких предшественников. Только молодой инженер, специалист по техобслуживанию темпоральных машин, почувствовал себя уязвленным и сказал Кириллу, стараясь не выдать своей ревности:

— Коллега, насколько нам известно, именно в ваше время был открыт так называемый закон Мэрфи, который гласит: все, что может испортиться, — портится.

Однако в ответ инженер из прошлого снова ехидно улыбнулся:

— А вы принимаете этот закон всерьез?..

Они не получили разрешения на продолжение спора ввиду того, что память инженера корригироваться не будет, а значит, дальнейший обмен какой бы то ни было информацией тем более недопустим. Не теряя надежды, они засунули своего далекого предка обратно в машину, заклиная его еще и еще раз не ходить в скором времени на реку. А тот хихикал, как сумасшедший, и кричал:

— А как же сом? Ладно, нашу память вы стерли, но ведь беднягу сома вы совсем с ума свели! Семнадцать раз, подумать только! Ну разве это не вмешательство, скажите на милость! Разве не вмешательство…

Эти прощальные минуты впоследствии стали для инженера Кирилла Монева единственным утешением, потому что ему пришлось выстрадать свою встречу с будущим, не имея возможности поделиться мукой, — ведь любой его современник, услыхав такое, немедленно позвонил бы в «Скорую»! А страдания инженера начались немедленно. Три дня он колебался, стоит ли соблюдать уговор и не ходить в воскресенье на рыбалку. А что произойдет, если он попытается силой задержать студентку с ее машиной?..

Однако в последний момент под напором любопытства слово джентльмена отошло на задний план, и Кирилл прибыл в свое любимое местечко, когда Циана уже обернулась к реке с маленьким компасом в руке. Он хотел было броситься к девушке с раскрытыми объятиями, как вдруг остановился, вспомнив, что его образ стерт в ее памяти, что она его не узнает и совсем не обрадуется его появлению. Пока он раздумывал, стоит ли что-либо предпринимать или вообще больше не вмешиваться в эту путаницу с историей, как из-за кустов рядом с его омутом показался другой рыбак.

Циана подождала, пока он подойдет поближе. Они о чем-то поговорили, потом она исчезла с ним в вербняке. В Кирилле Моневе взыграли ревность и злоба. Он использовал возможность и с мстительным чувством зарисовал во всех деталях темпоральную машину в блокноте, который специально прихватил с собой. Потом еще долго потел в тайнике, пока, наконец, из кустов не появилась парочка с видом молодоженов, направляющихся в спальню. Они поднялись в машину и улетели.

— Черте вами! — сказал им вслед Кирилл, почувствовав, однако, что он несправедлив.

Природа — а оказалось, что вместе с нею и время — не терпит пустоты, да оно и на реке так: кто первый придет, тот и поймает!

Он пошел проверить, что с удочками коллеги и не согласится ли сом в восемнадцатый раз заглотить крючок. Однако под вербой он увидел разостланный старый плащ, а на нем самую обыкновенную сумку-однодневку и два нейлоновых мешочка с грибами. Молодой мужчина, которого Циана увезла с собой вместо него, оказался грибником.

— Несчастный! — вздохнул Кирилл Монев, сам не зная, почему он жалеет своего преемника: за то, что тот был грибником, или за будущее, в котором он сейчас находился. Интересно, как на него таращатся сейчас профессор или тот инженер, который, кажется, влюблен в Циану?!..

Он взял грибы в подарок хозяйке (если грибника вернут из будущего в предыдущий четверг, они еще не успеют вырасти!) и окончательно вернулся в нормальное измерение времени и пространства: нынешним вечером в давно распахнутые для него объятия хозяйки (а почему бы и нет, раз и в далеком будущем женщины останутся такими же легкомысленными и ветреными!), а с понедельника — в свой институт.