Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [3]

А вот как этот же эпизод описывает в своих воспоминаниях, хранящихся в Тенькинском историко-краеведческом зале поселка Усть-Омчуг, Алексей Никонович Парфенюк, ехавший в этой же машине:

«… весной 1939 г. пришлось прокатиться и нам — геологам Володину Виктору Дмитриевичу, Шапошниковой Анне и нам, 10 новоиспеченным прорабам-съемщикам, направленным на практику на рудник «Бутугычаг», а затем на разведку и в полевые партии Теньки…

От Палатки путь лежал по зимнику. Часто продвигались по руслу, по пойме, поднимались на 2–3-метровую террасу, подсыпали под колеса гальку, рубили ветки. Получалось, что мы не ехали, а проталкивали машину. Перед Иганджинским перевалом — на правом берегу р. Армань — двое суток ожидали, когда спадет вода. В Палатке нас предупредили — быть осторожными на Иганджинском перевале, так как там часто бывают аварии, а иногда с гибелью людей. При подъеме на перевал мы следовали за машиной, держась за нее для облегчения хода. На последнем крутом повороте внезапно машина передними колесами начала сползать с проезжей части дороги и чуть было не полетела под откос. Благодаря быстрой реакции водителя и нашей помощи машину задержали. Быстро натаскали со склона сланцевых плит под машину и закрепили ее. Володин спустился в долину к пос. Иганджа, и начальник культурно-воспитательной части лагеря послал на помощь бригаду. Я пошел на 72-й км, перебравшись через реку Армань, и прорабство дорожного участка послало на помощь грейдер. Приехали к месту аварии, когда все вспомогательно-подготовительные работы были окончены. При сопровождении грейдера мы спустились в долину р. Иганджи, а вскоре достигли и Детрина».

Торжественное прощание Виктора и Всеволода (на фото в центре) с Колымой в 1961 г., справа — О. X. Цопанов.

Но от этих различий в деталях или при отсутствии некоторых фактов воспоминания Виктора Володина не перестанут быть отражением мировосприятия человека эпохи 30–50-х гг., ценнейшим свидетельством времени.

Эта книга называется «Неоконченный маршрут», потому что она, как и некоторые настоящие геологические маршруты, прерывается на середине повествования. Как и геологические маршруты могут прерваться по причине обстоятельств — природных ли, жизненных ли… Но чтение и этой части захватывает, заставляет соучаствовать в каждом эпизоде этой воистину драматической геологической повседневности.

Большинство фамилий и имен, встречающихся на страницах книги, удалось уточнить, но вероятны и какие-то неточности в написании некоторых. Географические названия рек, ручьев, долин, населенных пунктов приведены в соответствии с современным написанием, чтобы читатель смог при желании найти на географической карте точное расположение тех или иных мест, где происходило действие. Приложенные карты-схемы помогут читателю представить размах и масштабы геологических исследований, выпавших на долю исследователей в конце тридцатых — сороковые годы.

Эта книга — не просто мемуары геолога, это воспоминания, написанные языком, которому может позавидовать профессиональный литератор. Жизнь на Колыме предстает перед читателем в многообразии геологического жития, в воистину подвижническом труде, в непростых человеческих взаимоотношениях, в деталях быта, в постоянном напряжении от существования в состоянии необъявленной войны с заключенными, в ежедневном преодолении. Несколько десятков геологов: Борис Флеров, Валентин Цареградский, Дмитрий Васьковский, Сергей Смирнов, Евгений Машко, Израиль Драбкин, Николай Аникеев, Владимир Титов… горняки, прорабы, руководители и рабочие предстают перед нами в этой книге. И образы эти реальны, наделены человеческими чертами, ясны характеры этих людей, мотивы их поступков…

Павел Жданов

Часть 1 Мирные годы

1938

Транссибирский экспресс

30 сентября 1938 года мы отправились в дальний и очень долгий тогда путь из Москвы на Колыму, или в теперешнюю Магаданскую область. Мы — это я, мой брат Всеволод и его жена Лиля. Всего за 2 или за 2,5 месяца до этого я «завел шашни» с Дальстроем, потом, месяц назад, мы приезжали в Москву специально для подписания договора с этой организацией, а теперь уже уезжали на работу. В Москве мы прожили недолго, всего лишь 7 дней, ночуя у сестер Лили — Ангелины на даче, на платформе Правды, Северной железной дороги или реже у Ларисы — на улице Карла Маркса. Приблизительно столько времени провели мы в Москве и месяцем раньше, когда приезжали подписывать договоры.

В первый наш приезд в Москву в августе стояла сильная жара. Нагретые солнцем стены домов до позднего вечера излучали тепло, поддерживая жару. Тогда мы с двоюродным братом Шурой Гейзером и его женой Литой ездили на целый выходной день на автобусе в Серебряный Бор и весь день провели в воде Москвы-реки, почти не вылезая из нее. Теперь, напротив, в Москве было довольно холодно. По ночам случались и заморозки, а днем без пиджака было уже неуютно.

Москва мне нравилась своей обновленностью или даже модернизированностью. Нравилось, прежде всего, метро, красота чудесной, богатой архитектуры, неповторимость и разнообразие форм его станций, которые, по-моему, вполне справедливо сравнивались с дворцами. Нравились удобства этого современного вида городского транспорта, комфортабельность и скорость передвижения по городу.