Неоконченное расследование - [72]

— Да, шеф. Подобное я мог бы допустить, — согласился Харботл. — К тому же Пленмеллер не из тех, кто легко поддается шантажу. А может, нам стоит уделить внимание обстоятельствам смерти его брата?

— Я уже думал об этом, Хорэйс, — медленно проговорил Хемингуэй. — И еще посмотрю материалы по тому делу. Вы ведь, кажется, уже знакомились с ними. Не так ли?

— Я читал лишь предсмертное письмо Уолтера Пленмеллера, сэр, которое нашел в столе Уоренби. Там больше ничего не было.

Хемингуэй нахмурил брови.

— Вы хотите сказать, что Уоренби из всех материалов по его смерти изъял лишь это письмо и хранил его среди своих бумаг?

— Должно быть, именно так, сэр, — вынужденно согласился Харботл. — Так как Уоренби одновременно был еще и коронером, то я не придал особого значения наличию этого письма среди его документов.

— В следующий раз, Хорэйс, при подобном стечении обстоятельств будьте добры ставить меня в известность. Я был уверен, что вы обнаружили и просмотрели все документы, касающиеся этого дела!

— Прошу прощения, сэр. Но я считал, что это не имеет никакого отношения к нашему делу. Даже Карсфорн сказал мне, что это было чистой воды самоубийство.

Хемингуэй достал из ящика стола письмо Уолтера Пленмеллера и внимательно его перечитал.

— Что же заставило Уоренби изъять только это письмо? Только не говорите чепуху, Хорэйс, что он сделал это лишь для того, чтобы чем-то досадить Пленмеллеру! Он имел в виду куда большее!

— Я и вправду так подумал, сэр, после всего того, что нам рассказал о Уоренби Купланд. Но теперь понимаю, что был неправ.

— Дайте мне папку, в которой вы нашли это письмо. Если офис Уоренби закрыт, узнайте, где живет Купланд, — распорядился Хемингуэй.

— Все сделаю, сэр, — пообещал Харботл.

— И узнайте, на месте ли главный констебль. Если он здесь, то я хотел бы с ним поговорить.

Через несколько минут дежурный сержант сообщил Хемингуэю, что полковник Скейлс прибыл в офис раньше обычного, чтобы обсудить что-то с суперинтендантом, и попросил Хемингуэя обязательно зайти к нему перед уходом из полицейского участка.

— Садитесь, Хемингуэй! — сказал полковник старшему инспектору, вошедшему в его кабинет. — Рад, что вы хотели поговорить со мной. Это означает, что у вас есть какие-то новости?

— Да, сэр, — ответил Хемингуэй. — Кое-что действительно есть. Я отослал пулю на экспертизу Ротерхопу и должен скоро получить ответ.

— Какую пулю? — спросил Скейлс.

— Пока ничего не могу сказать, сэр. Это длинная история, И лучше подождать результат экспертизы.

— Тогда закуривайте свою трубку и рассказывайте, — сказал полковник. — У вас есть еще что-нибудь ко мне? — спросил он у сержанта, находившегося в кабинете.

— Нет, сэр, — с сожалением ответил тот и вышел.

— Рассказывайте, — приказал полковник Скейлс.

— Сэмпсон Уоренби, сэр, был убит не в семь пятнадцать, как мы полагали, и не из ружья.

— Господи! Откуда такие сведения? — удивленно спросил Скейлс.

Хемингуэй рассказал главному констеблю то, что удалось узнать за последнее время. Тот слушал с большим вниманием, не упуская ни одной подробности. Когда Хемингуэй закончил, полковник сказал:

— Это и впрямь все меняет, и если Уоренби был убит между шестью и шестью тридцатью, то круг поиска убийцы значительно сужается.

— Если только убийство не совершил человек, про которого мы ничего не знаем, сэр. Но в это мне мало верится. Под подозрением остаются четыре человека: пастор, мистер Хасвел, молодой Ладислас и Гевин Пленмеллер. Если убийство совершил пастор, то я завтра же ухожу в отставку по профессиональной непригодности. Что касается мистера Хасвела, то в его виновность я верю, сэр, ничуть не больше. Более того, не вижу ни одного мотива, который мог бы послужить для него хорошим поводом.

— Я знаю Хасвела много лет. Мы дружим семьями. И если убийство совершил он, то я вынужден буду признаться, что ровным счетом ничего не понимаю в людях.

— Согласен с вами, сэр. Он вряд ли подходит на эту роль. Он угодил в квартет подозреваемых лишь из-за отсутствия алиби.

— Что касается этого поляка, Ладисласа, то у него мотив для убийства очевиден. А Пленмеллер!.. Возможно, он и мог это сделать, но зачем?! Похоже, какие-либо мотивы у него полностью отсутствуют.

— А вот в этом я как раз и не уверен, сэр, и именно об этом хотел с вами поговорить. У Уолтера был официально зарегистрированный кольт двадцать второго калибра. Я не обнаружил его в оружейной у Гевина Пленмеллера. Не знаю наверняка, каким оружием может располагать Ладислас, но мне с трудом верится, что у него может быть хоть что-то. Ведь подобное оружие могло остаться только со времен войны. Однако, насколько мне известно, ни в одной армии мира не используют револьверы двадцать второго калибра. Поэтому остается Пленмеллер, сэр.

— Ничего не могу вам сказать на этот счет, — признался полковник. — Если честно, то мне этот тип не по душе. Но что могло толкнуть его на убийство Уоренби? Если только воображение, воспаленное детективными романами и желание лично озадачить полицию…

— Не думаю, что на убийство его могло толкнуть воспаленное воображение, а вот завести полицию в тупик он действительно в состоянии. У меня есть сильное подозрение, что мы имеем дело с человеком, которому сошло с рук уже совершенное когда-то убийство и он с легкостью пошел на второе.