Неоконченное расследование - [40]

— Исходя из того, что мне известно, мистер Уоренби был из тех, кто умеет наживать себе врагов.

— Не могу сказать что-либо по поводу его личной жизни, но в профессиональном плане… Да, с этим можно согласиться. Он был очень удачлив и обрел широкую известность, что могло вполне быть поводом для зависти. Что касается его членства в комитете и в различных комитетах — у него всегда имелось свое мнение и свои методы и… может, мне не стоило бы этого говорить, но, возможно, иногда он бывал не очень разборчив в средствах и методах достижения своих целей. Он как-то сказал мне, что вряд ли что-либо ему доставляет большее удовольствие, чем наблюдение за тем, как все пляшут под его дуду, а это, как вы понимаете, не многим понравилось бы. Ко мне лично, да и, пожалуй, ко всем своим сотрудникам он относился исключительно хорошо, но иногда меня удивляло, зачем он с такой доскональностью и скрупулезностью выясняет все до мелочей о людях, с которыми сталкивается. Даже то, на мой взгляд, что никогда не пригодилось бы ему непосредственно для работы. Однажды я спросил его об этом, но он ответил очень неопределенно. В том духе, что никогда не знаешь о том, где найдешь, а где потеряешь.

— А может, он выяснял это с целью дальнейшего шантажа? — прямо спросил Хемингуэй.

— Ну что вы! Конечно, нет! Я никогда не замечал ничего такого, что могло бы меня натолкнуть хоть на минимальное подозрение, что он пытается получше узнать человека с подобной целью. Скорее, он делал это просто ради развлечения. Да это ведь так тривиально, инспектор. Я надеюсь, вы правильно меня поймете. Вряд ли кто-то из нас никогда не делал ничего такого, чего в последствии мы бы стыдились, стань это известно всем. Еще раз повторяю, сэр, что надеюсь на ваше понимание, — с намеком проговорил мистер Купланд.

— Я вас очень хорошо понимаю, — кивнул Хемингуэй. — И все же вы говорите, что были крайне изумлены, когда узнали, что кто-то пристрелил вашего, так сказать, мини-диктатора?

— Да, сэр, конечно. Я был потрясен этим страшным известием. Но боюсь, из моих слов у вас сложилось не совсем Правильное мнение о мистере Уоренби. Я не имел в виду, что он сделал что-либо такое, из-за чего кто-то мог бы решиться на его убийство. Иногда он и правда довольно зло подшучивал над людьми. Такое случалось даже в отношении меня лично, но, поверьте, за этим реально ничего не стояло.

— Понятно, — медленно проговорил Хемингуэй. — Я надеюсь, мистер Купланд, не надо говорить о том, что ваш дож — оказать мне посильную помощь в раскрытии этого дела, поэтому спрошу вас прямо: есть ли у вас хоть малейший повод подозревать, что он кого-либо шантажировал или что-то в этом роде? — резко спросил Хемингуэй.

— Нет, сэр! Нет и еще раз нет! Уверяю нас в этом. Ничего не знаю о его личной жизни, но что касается его профессиональной стороны, то мой ответ однозначен, — твердо ответил мистер Купланд, но все же с некоторым испугом в глазах.

Хемингуэй внимательно смотрел на мистера Купланда, чуть склонив набок голову.

— Ну что ж, хорошо, — выдержав паузу, сказал он.

В это время в дверях появился кто-то из клерков и в нерешительности застыл на пороге. Мистер Купланд вопрошающе взглянул на Хемингуэя, но, не увидев на его лице никакой реакции, откашлявшись, спросил:

— Да, в чем дело?

Клерк подошел к мистеру Купланду и тихо проговорил ему что-то на ухо, из чего Хемингуэю удалось уловить только фразу «сэр Джон Иглсфилд». На лице управляющего отразилось некоторое замешательство, после чего он обратился к Хемингуэю:

— Вы позволите мне отойти, сэр? Пришел один из наиболее важных клиентов мистера Уоренби.

— Да, пожалуйста. Не возражаю, — согласился Хемингуэй.

Благодарно взглянув на старшего инспектора, мистер Купланд вышел из кабинета. Когда дверь за обоими закрылась, Харботл, сидевший все это время за столом Уоренби, спросил:

— Что вы думаете об этом типе, сэр?

— О, исключительно честный человек, — ответил Хемингуэй, подходя к столу и рассматривая кипу бумаг на нем. — Как дела у вас, Хорэйс? У вас тут, кажется, хватает работенки?

— Да, есть немного, — язвительно согласился Харботл. — Как раз до вашего прихода этот Купланд говорил мне, что офис чересчур мал для такого объема работ, как у них. И с этим я согласен. Он сказал мне, что Уоренби как раз накануне собирался перевести свой офис в большое помещение в центре, считая, что застолбил самое удобное место во всем городе.

— Да, уж в этом можно не сомневаться, — заметил Хемингуэй.

— Жаль только, он не успел это сделать. Тогда мне досталось бы меньше работы, — проворчал Харботл, оглядывая комнату, и в самом деле стесненную обилием офисной мебели.

Большой шкаф, подвесные полки, несколько тумбочек, открытый сейф и еще один большой шкаф, забитый всевозможной литературой — все это, конечно, не могло не стеснять владельца кабинета.

— До сих пор не сориентировался, что где лежит. Похоже, это было ведомо одному Уоренби. А вы, шеф, хотите, чтобы я разобрался со всеми его бумагами?

Хемингуэй кивнул в знак согласия.

— Думаю, вам не стоит лезть в тумбочки, где лежат дела его клиентов. Боюсь, это лишь отнимет у нас время. Хотя мне приходилось бывать в офисах, настолько напичканных всяким барахлом, что там, по-моему, и мухам было тесновато. Но что поделаешь! Бедный Хорэйс! Я вам действительно искренне сочувствую, — дружески сказал Хемингуэй.