Неоконченное расследование - [34]

— А мне понравился старший инспектор, — заметила Эбби. — В отличие от его напарника с вечно вытянутой физиономией. Страшно интересно, чем они сейчас заняты?

— Уверен, что мистер Хемингуэй специально нас спровоцировал на эту беседу. Я даже боялся, что ты зайдешь слишком далеко в развитии своих версий, — признался Чарльз.

— Уж если и бояться, то не за меня, а за Гевина. И вообще, ну тебя, Чарльз! Увидишь, что я права во всем, что говорила, — обиделась Эбби.

— Мама, Эбби думает, что Уоренби убил старик Драйбек, — сказал Чарльз, обращаясь к миссис Хасвел.

— Ну что ты, дорогая моя! Разве можно так думать о мистере Драйбеке. Он же прожил в Торндене столько лет!

Чарльз, привыкший к образу мышления миссис Хасвел, понимающе улыбнулся:

— Кончится тем, что Драйбек привлечет ее к ответственности за клевету.

— Но если я окажусь права, посмотрим, кого и кто привлечет, — обиженно проговорила Эбби. — Он единственный человек, кто мог это сделать.

— Да перестань ты! Никогда бы он такого не сделал, а вот что касается Мэвис… — Чарльз многозначительно промолчал.

— Не смей говорить в подобном тоне о Мэвис, — взмолилась Эбби. — Ни на какое убийство она не способна!

— Темная лошадка эта Мэвис, если позволите мне выразить свое мнение, — продолжал Чарльз. — Жаль, что вы не видели ее сегодня после утренней службы. Хоть я и не люблю Гевина Пленмеллера, но в этом он абсолютно прав. Просто смешно слушать, когда она несет эту чушь о доброте своего покойного дядюшки. Будто она единственная во всем Торндене, кто знал Уоренби. А постоянная болтовня о ее полном одиночестве! Даже мама, послушав ее три минуты, почувствовала себя не в своей тарелке.

— Ну что ты, дорогой. Не надо так говорить, — возразила миссис Хасвел. — Может, в этом действительно есть доля неискренности. Но раз она так говорит, значит, действительно сейчас так чувствует. Смерть близкого человека на всех действует по-разному. Может, это и вызвало некоторое ее лицемерие. Я не нахожу этому объяснения, но, когда умер твой дед, возможно, какое-то время я тоже вела себя не лучшим образом, вспоминая, как не любезен он был со всеми нами в последние годы жизни, порой даже не желая видеть никого из нас.

— Но ты никогда не была такой, как Мэвис! — резко возразил Чарльз. — Ты никогда не делала из него святого и не сетовала, как Мэвис, каждому встречному, что лучше бы он не оставил никакого завещания.

— Ну, конечно. Говорить насчет завещания ей не было никакой нужды, потому что вещи такого рода закономерны. В этом, вероятно, ты прав. Говорить об этом — глупо, — согласилась с сыном миссис Хасвел.

— Да просто Мэвис относится к такому типу людей, и для них это естественно, — вновь вступила в разговор Эбби. — У нас в школе была девочка, очень похожая на Мэвис. Она из-за своего характера постоянно становилась объектом насмешек и колкостей. Но она всегда всем все прощала. Не всем это понятно, но что поделаешь с человеком, у которого такой нрав. Да, где-то они лицемеры. Джефри Силлот как-то сказал, что лицемерие — наркотик, разрушающий общество. Но что касается этого дела: ты видел, как Мэвис стреляла в Уоренби?

— Нет, не видел, — ехидно ответил Чарльз. — Я лишь знаю, что она тогда пришла сюда и лепетала весь вечер о любви и заботе, о своем дядюшке, которого бросила дома одного. Что-то раньше за ней такого не водилось!

— Просто раньше ты не обращал на это внимания, дорогой мой, потому что для этого не было ни малейшего повода, — сказала миссис Хасвел. — Разве я не права?

— Вздор! — отреагировал Чарльз. — Может, я и впрямь особенно не задумывался об этом, но помню, как она как-то заявила, таким сюрпризом явилось для нее то, что дорогой дядюшка пообещал завещать ей дом! Дядюшка, который ее до переезда в Торнден ни разу не видел. Понятно, что Уоренби просто нужна была домохозяйка и служанка, которой можно не платить и шпынять по любому поводу.

— Вполне с тобой согласна, — кивнула Эбби. Но по-прежнему утверждаю, что убийство совершила не она. Знаете, что я делала, когда утром вы все были в соборе? Я прошагала до дома мистера Драйбека и оттуда, вдоль поля, до Фокслейна. И пришла к выводу, что для него сделать это было проще простого. Весь путь от дома Драйбека до кустов занял у меня шесть минут. К тому же там такие густые заросли, что естественно, никто бы его там не заметил.

— Знаешь ли, у вас с Драйбеком несколько разный возраст. Он слишком стар, чтобы ходить с такой же скоростью, как ты.

— Вздор! Он в прекрасной спортивной форме. И приглядись к нему внимательней, когда он на теннисном корте! — горячо возразила Эбби.

В этот момент в комнату вошел мистер Хасвел и с ходу сделал Чарльзу замечание, что если тот берет его вещи, то надо хоть иногда класть их на место, а не разбрасывать по всему дому. Но, увидев в доме гостью, он не стал развивать эту тему, тем более что хорошо знал, сколь бесполезно призывать Чарльза к порядку.

— Извини, папа, — привычной скороговоркой пробормотал Чарльз, не удосужившись узнать, что именно отец имеет в виду.

Мистер Хасвел поприветствовал Эбби, бросив на нее откровенно оценивающий взгляд, который удивил девушку. Они были давно знакомы с мистером Хасвелом, и ей всегда казалось, что он относится к ней как лишь к одной из представительниц племени друзей и подружек сына. Она не догадывалась, что этот его интерес возник в результате беседы с миссис Хасвел. Мистер Хасвел, приятный крепкий мужчина средних лет, всегда был исключительно гостеприимен к друзьям сына, частенько посещавшим их дом, устраивавшим здесь танцы, обсуждавшим различные проблемы от балета и сюрреалистического искусства до англо-советских отношений. Чарльз не смог удержаться и немедленно поведал отцу об уверенности Эбби, что Уоренби убит мистером Драйбеком.