Неоконченная история - [18]

«Да», – услышал он знакомый голос и оборвал связь. Он вдруг понял, что не знает, что сказать… Упрекать было глупо. И потом, первой должна позвонить она… она, а не он! Иначе он перестанет себя уважать…

11

Почти неделю припекало солнышко, чирикали без умолку воробьи, по дорожкам бежали ручьи, а жизнь вокруг Светы словно замерла. Ей не хватало общения с подружками, не хватало Марка. Она скучала без него, без его голоса, его шуток, его улыбки… и нежных прикосновений. Знал бы Марк, сколько раз в эти дни Света тянулась к телефону, чтобы позвонить ему, но в последнюю минуту одергивала себя: «Что же ты делаешь, дурочка, нельзя же быть такой непоследовательной! Не ты ли настаивала, что хочешь побыть в одиночестве, так выжди какое-то время, чтобы собственные доводы выглядели убедительно!» Подружки тоже звонками не беспокоили, наверное, решили, что она уехала в Котово. Света действительно хотела уехать, но мама не отпустила, сказала: «Одна, сутки в поезде! Лучше сразу вызывай мне неотложку!» – вот и весь разговор.

Была, правда, и светлая сторона во всем этом – Тусин двоюродный брат пропал. Исчез, как будто его и не было. Сколько Света ни оглядывалась по сторонам, бесцельно блуждая по центру, ни его, ни его желтого «Пежо» нигде не замечала. Тут время работало на нее. А в целом приходилось несладко. Ведь она боролась не с кем-нибудь, а с самой собой. И вообще на душе было как-то неспокойно. И сны снились плохие: то она идет по мосту, и вдруг под ней проваливаются гнилые доски и она падает вниз, на рельсы, как Анна Каренина. То она в какой-то чужой квартире: темные комнаты, сырые и неприветливые, и в них никого. Света подходит к окну, видит внизу Марка, она кричит ему, но он ее не слышит, тогда она бежит к двери, садится в лифт (она – и в лифт!), думая только об одном, чтобы Марк не ушел, и, когда двери лифта открываются, она оказывается… в той же самой неприветливой пустой квартире. И понимает, что из нее, как из лабиринта, просто нет выхода…

Мама вздыхала: «Как весна, так у тебя депрессия! Пей хотя бы витамины, фруктов побольше ешь! По солнышку гуляй!» Бедная, хорошая мама, она не понимает, что от душевной болезни не спасают ни витамины, ни антибиотики, ни фрукты с солнышком.

И вот как-то в субботу, когда Света переживала очередной приступ меланхолии, ее навестила Ольга. Небрежно бросив в коридоре навороченную куртку, она осталась в мешковатых холщовых штанах со всевозможными карманами, черной фуфайке баксов этак за сто с надписью на груди: «Пока я с тобой разговаривала, мой приятель стащил у тебя кошелек!» На ногах у нее были любимые «зубастые монстры», а на голове замшевая бейсболка, надетая козырьком назад.

Сменив ботинки на тапочки без пяток, Ольга прошлепала в комнату.

– Хандришь? – спросила она напрямую, усаживаясь в глубокое кресло.

– Есть немного. – Глупо было отпираться и изображать веселье. Хотя с приходом Ольги настроение у Светы заметно улучшилось, и она, улыбнувшись, сообщила: – Мама в косметический салон ушла красоту наводить, отца ждем со дня на день. А я вот сижу, телевизор смотрю.

– А вчера когда я тебе звонила, ты вроде тоже телевизор смотрела?

– А чем еще заниматься?

– Понятно. Собирайся! – скомандовала подруга.

– Куда это вдруг? – изумилась Света.

– На рок-фестиваль!

«Музыка для сумасшедших! Но Марк по ней тащится!» – успела подумать Света, прежде чем Ольга обрушила на ее голову поток информации.

– Ты только представь себе фишку! Для нас с тобой лучшие представители отечественного панка, рока и хеви-метал будут десять часов рубиться на сцене «Адреналина»! Между прочим, журнальчик «Круто» постарался при поддержке «Тотального шоу». Знаешь, как акция называется? «Антипоп»! В смысле рок против попсы!

– Я против попсы ничего не имею, – растерянно возразила Света.

– Я тоже! Но мы же туда не попсу хоронить идем.

– А зачем тогда?

– На мегасобытии засветиться. Такое нечасто случается. Это вам не хухры-мухры!

Света почувствовала, как кровь побежала по венам, прямо как ручейки по дорожкам. Ну действительно, сколько можно сидеть в квартире, словно взаперти. Рок-фестиваль, конечно, не то, что ей нужно, но, с другой стороны, там будет многолюдно и забойно. А именно этого ей сейчас и не хватает.

– Слушай, Оль, а как мы туда попадем? – спросила она, внезапно подумав, что такое мероприятие рекламируется широко, но в узких кругах. Так сказать, событие для посвященных.

– Во! – Ольга показала два флаера. – Жанка отдала. У нее вечер занят каким-то семейным мероприятием, она позвонила мне, ну я и подумала: когда в жизни наступает черная полоса, есть только один выход избавиться от нее – пойти на крутую тусу!

– Обо мне, значит, побеспокоилась?

– Не только, и о себе тоже. Надоело дома киснуть. Я уже тысячу раз пожалела, что со своими в Куршевель не улетела. Сейчас бы солнечные ванны на горных склонах принимала. – Ольга повертела в руках баночку с кремом, открыла ее, принюхалась, потом сморщила нос и с присущей ей прямотой заявила: – Нет, хоть убей меня, не пойму, что за болваны эти парни? Почему им нравится всякая дребедень? Ведь знают же, что вся эта красота не настоящая, а берется из флаконов и тюбиков. – И, взглянув на Светку, прикрикнула: – Ну чего ждешь, подруга? Собирайся быстрее! Нам еще в Медведково пиликать!