Неофит Мглы - [102]

— Серк, берёшь брата и доставляешь его в Гильдию Целителей! Это портал, бери!

— Корт, а как же вы? — насупившийся Серк даже не подумал прикоснуться к амулету группового портала, буравя командира взглядом, в котором плескалась дикая надежда.

— У меня их два, так что Ньерка в охапку, и чтобы через пять минут брат был у целителей. Бегом, — Корт повысил голос. — Это приказ!

Серк внимательно посмотрел ему в глаза, а затем медленно кивнув, ударил кулаком себе в грудь.

Спустя полминуты, напоследок оглянувшись, он с Ньерком на руках шагнул в мерцающий овал портала.

Тяжело вздохнув, Корт отошёл и устало присел на тёмный ствол поваленного дерева.

— Зачем ты ему соврал? — подошедшая Поляна присела рядом. — И, вообще, откуда у тебя этот амулет?

— А с чего ты взяла, что я соврал?

— Ведьмы чувствуют это!

Корт молчал довольно долго, играя желваками, а затем всё же ответил:

— Обратный портал был на самый крайний случай, когда всё. Когда, вообще, край. Он есть в единственном экземпляре в каждом отделении Гильдии охотников, — и встретив её вопросительный взгляд, буркнул, — Дитрион выдал из гильдейской сокровищницы.

— Ну, а зачем ты его отдал?

— А что мне было делать, — прошипел Корт. — Дать ему сдохнуть на глазах у брата? И как мне потом смотреть в глаза Серку и другим Мастерам?

— Не кипятись, Мастер и не бери на себя слишком много! Я прекрасно всё понимаю и на твоём месте, вероятно, поступила бы так же! Но я сейчас не об этом — тихий голос травницы прозвучал успокаивающе. — Я о другом. Что нам делать дальше?

— А дальше только вперёд! Мы Мастера-Охотники! Осталось только привести в чувство вон то тело.

— Да. А ещё объяснить всё им! — кивнула травница в сторону сгущающихся теней.

* * *

Он надеялся, что они останутся в Искаре. Хотя бы на ночь. Но с каждым пройденным метром по направлению от города, надежды на тёплый кров таяли, как снег на крышах домов с приходом короткой весны в Пустоши.

Была огромная надежда на то, что, когда они попытаются войти в Искар, его опознает стража. Уж лучше пусть его схватят они, и он потом проведёт остаток жизни на гномьей каторге, чем останется рабом этих двух исчадий. Пусть лучше казнят за все те преступления, которые он и его банда совершили за эти годы, чем существовать в ожидании того, как его жизнью распорядятся ведьмы. В благополучный исход он не верил.

Надежды разбойника рассыпались прахом. Тело и жизнь Борзуна больше не были его собственностью и распоряжаться чужим имуществом, как презрительно назвала его ведьма, он более был не вправе.

Стоя там, на пароме, слушая тупые шутки паромщика, отчаянно лебезившего перед ведьмами, он хотел прекратить собственные мучения, но только лишь сделав шаг по направлению к тёмной глади быстрой реки, его тело вспыхнуло такой адской болью, что, не дойдя двух шагов до ограждения по периметру парома, он упал навзничь, с ужасом осознав, что тело его больше не слушается. Будто всё отнялось.

— Запомни, разбойник! Ещё раз попытаешься сделать что-то подобное и ты позавидуешь мёртвым! Тебе ясно, раб? — новая вспышка боли заставила его заскрежетать зубами.

— Я понял, — через силу прохрипел Борзун, прижав руки с обломанными о палубу ногтями к груди.

Когда боль наконец-то пошла на спад, он успел перехватить полный злорадного удовлетворения взгляд паромщика.

— Так тебе и надо, скотина! — прошипел под нос детина, правя к берегу.

Сойдя с парома, они терпеливо дождались, пока он снова отчалит на противоположную сторону.

Жуткая тварь присела, сложив суставчатые лапы, чтобы снова пустить на спину живых седоков, а Борзуна всё никак не могло отпустить. Зубы продолжали стучать, то ли от боли, то ли от страха, то ли вовсе от холода. Что такое пища, он уже старался не вспоминать.

Гомункул продолжал уносить их по снежной равнине прочь от Искара.

— Она рядом! Я её чувствую! — просипела Хильсена. — Там, — хрипло выдохнув, она показала узловатым пальцем в сторону горизонта.

— Что там находится? — повернувшись, требовательно спросила ведьма у Борзуна.

— Сумеречный лес, — Борзун затравленно посмотрел на ведьму. — Проклятое и страшное место, къянмис, — он с испуганной настороженностью посмотрел на внезапно расхохотавшихся ведьм.

— Не то ты считаешь самым страшным местом, разбойник! — отсмеявшись, вдруг сказала внезапно посерьёзневшая ведьма. — Не то!

На линии горизонта глаз зацепился за чёрные точки, которые никак не вписывались в равнинный снежный пейзаж Пустоши. Борзун сфокусировал взгляд.

Люди.

Отряд.

Скорее всего, охотничий, поскольку иных здесь не встретить. Места не те, чтобы беззаботно прогуливаться, как по центральному скверу Пригорного.

До охотничьего отряда, если на глаз, было примерно мили три-четыре.

Взрыв снег мощными лапами, гигантский паук сорвался с места в сторону горизонта, набирая скорость, а Борзун, распластавшись на костяном брюхе, крепко ухватился за выпуклый нарост, что позволило ему остаться на спине твари и не свалиться, в то время как ведьмам было хоть бы хны. Как сидели непринуждённо, так и продолжили сидеть, будто не замечая.

Оказавшись ближе, можно было уже пересчитать отряд. Да. Это охотники.

Трудно спутать экипировку мастеров-охотников и неизменный походный порядок, когда полностью прикрыты фланги, тыл и авангард. Эдакая незримая боевая черепаха, на которую, если глянуть неискушённым взглядом, можно заподозрить полное пренебрежение собственной безопасностью, и закономерно ошибиться.