Неофицiальное разслѣдованiе - [4]

Арина, оставаясь в Сумраке, понуро побрела следом за Кохом. Тот, проворно переставляя короткие ножки в клетчатых брючинах, свернул в прохладное ущелье Апраксина переулка — и шаром вплыл во двор дома. Здесь, в пыльной тишине, дремали на поленницах подвыпившие извозчики, равнодушные к апокалиптической дрожи, сотрясающей мир. Княжна прикрыла носик платком. Где-то вдалеке тревожно и часто гудел колокольный перезвон, а здесь, в душном мареве, покачивались желтушно-зеленые джунгли крапивы.

У дверей парадного Кох внезапно обернулся и посмотрел прямо на княжну. Сердце девушки остановилось. На секунду Арина поверила, что швейцарец видит ее. Он просто оглядывается, успокойся. Ты в Сумраке. Вернись лучше на Стремянную, в штаб, глупая. Не трать время зря. Кох обвел круглыми пустыми глазками двор и проскользнул в парадную. Поколебавшись, девушка последовала за ним.

В темноте колыхался густо разросшийся синий мох, похожий на океанские водоросли. В его гуще странным серым огоньком плыла унылая аура швейцарца. Что за отвратительное место, подумала Арина. Клоака. Она испытала еще один острый приступ желания убежать, но, как и все последние дни, перед ее мысленным взором появилось мертвое лицо несчастной Лизы — и юная княжна, сжав кулачки, шагала вперед сквозь мрак и холод. Я узнаю, за что тебя убили, шевельнулись губы. И кто-то ответит за это! Она внезапно поняла, что стоит в квартире посреди большой мрачной залы, и Бастиан Кох что-то делает в углу, склонившись над темной, неразличимой в полумраке грудой. В комнату едва проникал свет сквозь окошко под потолком. Святые угодники, что этот иностранный господин забыл в такой клетушке? Кох снова обернулся и пристальным взглядом будто пронзил Арину.

Он не может тебя видеть. Не может. Он даже не Иной — обычный господин заурядной наружности, пьяница и бабник…

Тебе ничего не угрожает. Он не видит и не слышит тебя — и ты всегда можешь развернуться и бежать прямо сквозь дверь.

Бежать!

Нервы Арины не выдержали, и девушка рванулась к выходу из квартиры.

Двери не было!

Гладкая серая стена преграждала дорогу.

Вот теперь княжне стало по-настоящему страшно.

Она заметалась, пытаясь скрыться в Сумраке, но там, в глубине, ворочалось что-то темное, непередаваемо жуткое. Арина захлебнулась криком — и в тот же миг стальная рука сжала ее запястье.

* * *

— По срочному Цюрих, — металлическим голосом сообщила барышня.

Дамочка будет подслушивать, почему-то подумал Василий Яковлевич с досадой. Хорошо бы сделать телефоны с автоматической связью — набираешь номер и вот ты уже говоришь с нужным тебе абонентом, без всяких барышень! Жаль, это только фантастические мечтания.

— Александр Христофорович, драгоценный друг, как поживаете-с? Да, слушаю внимательно. Что же этот Кох — прохвост и негодяй?

— Ваш Кох — серая личность, — просипел голос на швейцарском конце провода, — абсолютно серая, как ситный хлеб, — как вся их банкирская династия. Базиль, а я-то льстил себя надеждой, что вы меня развлечете каким-нибудь маньяком в моем унылом дежурстве в этом краю сыра и часов.

— Уж простите, чем богаты…

— Хорошо, это было немножко нашего швейцарского юмора. Вестимо, я рад, что человек не оказался законченным мерзавцем и людоедом — как это порой бывает в наших сыскных делах. Итак, Бастиан Кох действительно часто играет в казино, но это только hobby, как говорят англичане, — да и такой ли уж сие грех? У него приличное состояние, он совладелец банкирского дома «Шнайдер и Кох», в картотеку нашего Дозора никогда не попадал. Нежно любит жену и четверых отпрысков. Страстный охотник и рыбак.

— Это все? — Макаров почувствовал, как с плеч сползает гора.

— Простите, если не угодил, но — это все.

— Спасибо, Александр Христофорович, — рассмеялся Макаров, — вполне угодили. Вы не представляете насколько.

— Рад служить-с.

— Сделайте для меня только одну еще вещь.

— Какую?

— Мне не удалось поговорить с ним в Петербурге лично, его наблюдала наша юная и неопытная сотрудница… Поэтому, когда Кох вернется домой, прощупайте его, пожалуйста. Есть подозрение — моя незамутненная интуиция, только не смейтесь, — что он потенциальный Иной.

— Дражайший мой Базиль, тут я могу быть для вас единственным авторитетом. Кох — не Иной. Он обычный серый человек, серая личность, говорю же: серая — как ситный хлеб.

— Вы положительно в этом уверены?

— Да я лично говорил с ним полчаса назад прямо у него в конторе на Хоттингер Штрассе.

— Вы? Полчаса? Разве он сейчас в Цюрихе?

— В Цюрихе.

— Вы уверены?

— Это так же верно, что в Цюрихе я сам.

Макаров ударил всей ладонью по рычагу телефона.

— Барышня, дайте Введенскую, особняк Ухтомских, срочно.

Он искал напрасно. Арины дома не было с самого утра — и никто не знал, куда она направилась.

* * *

— Андрей, — тихо позвал Парамон Дроздов. — Андрейка, ну где ты там?

Его била крупная дрожь. Он ничего не понимал в творящемся вокруг. Только что они с братом Андреем наблюдали из окна трактира на Большой Пушкарской за толстеньким швейцарцем, и был жаркий июль и запах теплого пива; как вдруг — мгновенный холод, падение в темноту, и вот они оба стоят в своих суконных легких рубахах посреди ночной, покрытой льдом улицы, в пустом и будто вымершем городе. И вроде бы это Питер, а вроде бы и нет — вдалеке упираются в лиловый живот неба высоченные, больше десяти этажей, дома — странные, похожие на коробки… а вот по обочинам улицы темнеют металлические экипажи на маленьких резиновых колесах.