Необыкновенное счастье - [31]

Ну, это было нужно ему. Я бы позволила чему-то сексуальному случиться прямо здесь, в этом гамаке. Мои внутренности вскипали, когда я думала о том, как он сказал, что хочет открыться мне. И они плавились, когда я вспомнила, что он думал о сексе со мной всю ночь напролёт. Он мог так быстро перейти от крайности к крайности. Каким бы он был любовником? Сладким и нежным? Грубым и требовательным?

И это тело. Господи.

Мой живот перевернулся, когда я позволила глазам пройтись по его прессу, промежности и ногам, и тепло разлилось между моими бёдрами. Я могла бы потянуться и провести рукой прямо там…

«Остановись. Ты согласилась дать ему время, и, вероятно, прошло всего около двадцати минут».

Верно. Вероятно, он рассчитывал на больший промежуток времени.

В тот самый момент его рука дёрнулась на моей ноге, и его дыхание изменилось.

— М-м-м. Я заснул?

— Да. Но я не виню тебя. Здесь так тихо и спокойно, что я тоже заснула. Вообще-то, я могу опять заснуть. — Я закрыла глаза, не желая, чтобы он двигался. Он провёл пальцем вверх по моему бедру, посылая мурашки по моей коже. Боже, я так сильно хотела, чтобы его руки были на мне. Как долго мне ещё ждать?

Он погладил меня по коленке и встал.

— Мне нужно собрать эти стулья.

Вздыхая, я смотрела, как он подошел к двум большим ящикам на патио. Затем я растянулась на своей стороне гамака, засунув руки под голову. Думаю, мне придётся подождать немного дольше, хотя я могла провести день намного хуже, чем смотреть, как Себастьян занимается физической работой на улице в жару, как сгибаются мышцы его рук. Я мечтательно смотрела, как он справлялся с первым стулом, когда он спросил, не спала ли я.

— Нет, просто наслаждаюсь видом.

Он слегка ухмыльнулся мне, когда отложил сверло в сторону.

— Вчера вечером ты кое-что сказала, и теперь мне любопытно.

— Что именно?

— Ты упомянула, что голос в твоей голове говорит, что ты — неудачница.

— А, это. — Я нахмурилась. — Да, так и есть. Всё время.

Он начал работать над вторым стулом.

— Почему?

Между короткими очередями шума от дрели, я поведала о том, какой потерянной я чувствовала себя в этот момент своей жизни, о том, как мне стыдно, что я не смогла стать актрисой, и о том, как успех моих сестёр заставляет меня чувствовать себя ещё хуже.

— Я чувствую себя ужасно от того, что говорю всё это, — призналась я. — Я так горжусь ими, и я счастлива, что они так хороши в том, что делают. Я не завидую их успеху. Мне просто плохо из-за отсутствия своего.

— А если бы бизнес Натали не был успешен, ты бы назвала её неудачницей?

— Нет, конечно же, нет.

— Ну тогда?

Я нахмурилась.

— Это совсем другое. Там дело было бы в бизнесе. Мой же провал более личный. И, к тому же, он был полностью публичным. Добавь к этому то, что меня уволили с единственной работы, которую я когда-либо действительно любила, и то, что этим утром моя мать сказала мне разобраться со своей грёбаной жизнью!

Чувство разочарования сжало моё горло, и я старалась не заплакать и не испортить этот хороший день.

— Твоя мать так сказала? — Себастьян встал и с беспокойством посмотрел на меня.

Я крепко зажмурилась, чтобы не дать волю слезам.

— Она не так сказала. Она просто надавила на меня по поводу поисков настоящей работы. Она знает, что работа с Натали — это нечто краткосрочное. Но у меня нет никаких особых навыков, которые помогли бы найти новую работу. И у меня нет высшего образования и ничего интересного или уникального, что можно было бы написать в резюме.

— Это неправда, — твёрдо сказал он. — Ты можешь преуспеть во всём. Тебе просто нужно решить, чего ты хочешь.

— Как мне это сделать? — выпалила я, поспешно сев в гамаке так, что чуть не перевернула его. — Такое чувство, что я воплощала некую версию себя так долго, что я больше не знаю, кто я! — К своему ужасу, я расплакалась, и была так смущена, что вскочила с гамака и побежала к пирсу, где закрыла своё лицо ладонями и зарыдала.

Я услышала позади шаги, а затем почувствовала руку Себастьяна на плече, когда он притянул меня в свои объятья.

— Эй, иди сюда.

Его грудь была тёплой и твёрдой, и я навалилась на него, рыдая. Он погладил мою спину и дрожащие плечи, нежно успокаивая меня.

— Я вот думал, что сегодня буду бороться со своим беспокойством, — сказал он спустя несколько минут. — Но ты выглядишь хуже.

Я наполовину смеялась, наполовину всхлипывала.

— Спасибо.

— И это всё из-за той тупой встречи выпускников в субботу?

— Не знаю. В какой-то степени. — Я сделала несколько прерывистых вдохов, пытаясь успокоиться.

— Ты должна забить на встречу. Я думаю, она заставляет тебя чувствовать себя хуже.

— Я знаю, это так. Но мне нужно пойти. Я сказала, что помогу с украшениями. — Я посмотрела на него слезливыми глазами. — Пойдёшь со мной? Пожалуйста? Просто как друзья, — выпалила я. — Я не буду пытаться ничего сделать.

Он улыбнулся, но покачал головой.

— Я не могу, Скайлар. В этом нет никакого смысла, и это просто пробудит болезненные воспоминания. У меня не было ничего хорошего в школе.

Уныло кивнув, я вытерла слёзы и шмыгнула носом.

— Понимаю.

— Нужен платок?

— Да.

— Пошли. Давай найдём что-нибудь в доме, а потом, когда я закончу со стульями, мы займёмся чем-нибудь весёлым. Как тебе такое?