Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [80]
Первым, кто опомнился, был Сангородский. Он закричал:
– Они, наверно, там. Их засыпало, надо раскапывать.
Сковорода тут же послал несколько санитаров за лопатами, а все остальные санитары, медсестры, врачи, стоявшие до сих пор молчаливо около воронки, не сговариваясь, бросились к куче земли и стали руками разгребать и откидывать в стороны куски торфа, песок, куски дерна и мелкие камни. Джек, не останавливаясь, продолжал свою работу и только тихонько поскуливал. Вскоре усилия этих людей увенчались успехом. Один край кучи удалось разгрести, и все увидели чей-то сапог, Джек радостно залаял.
В это время прибежали санитары с лопатами, дело пошло быстрее и через несколько минут тела Алешкина и Иванова уже лежали на обочине дороги. Во время раскопок кто-то сбегал за Прокофьевой, и через несколько минут после освобождения Бориса из земляного плена она, расстегнув ему гимнастерку, выслушивала сердце. Подняла голову и радостно объявила, что слышит слабое биение. Она приказала делать ему искусственное дыхание. Этим и занялись Дурков и Картавцев. Оказавшуюся поблизости Шуйскую она послала в госпитальную палату за шприцом и сердечными средствами. После этого Прокофьева занялась Ивановым. Он был моложе, здоровее, сердце работало лучше, но и он нуждался в искусственном дыхании. Прошло около получаса, пока у обоих пострадавших восстановилось дыхание, Алешкин окончательно пришел в сознание у себя в домике, а Иванов в госпитальной палатке.
– Таким образом, – закончила свой рассказ Шуйская, – вы, Борис Яковлевич, своей жизнью обязаны верному другу Джеку.
Кстати сказать, это был первый раз, когда Шуйская назвала Бориса по имени и отчеству.
В это время в домик зашла Зинаида Николаевна. Она слышала последнюю фразу Кати и заметила:
– Да, Борис Яковлевич, ваше счастье, что с вами был Джек. Не будь его, вряд ли бы я имела удовольствие с вами разговаривать. Правда, и эта девчурка вовремя его заметила и подняла крик.
Катя смутилась.
– Ну, я тут ни при чем, мог бы кто-нибудь и другой заметить.
– Верно, но это отняло бы лишние минуты, а тут была дорога каждая секунда, хорошо и то, что все, не раздумывая, бросились вашу могилу разрывать. Пролежи вы в ней еще минут 5, и все было бы кончено. В рубашке вы родились. Я думаю, что дня через три вы уже подняться сможете. У вас была асфиксия и тяжелая, а сердце-то у вас не совсем хорошее. Вот и сейчас все время перебои, так что вам придется полежать, у Иванова дело лучше. Будут около вас дежурить сестры, и будете лежать. Сейчас вам еще укол сделают.
– Да вы что, смеетесь, мне сегодня нужно ехать.
– Ну, сегодня ничего не выйдет, думаю, что и завтра тоже, может быть, послезавтра я вам и разрешу встать, да и то после моего осмотра, а, чтобы вы не вздумали нарушать мой приказ, я около вас часового поставлю.
Катюша, будешь мне головой за командира отвечать! Не отходи от него до вечера ни на шаг, и пока никого к нему ни с какими делами не допускай. Поняла? Ну, я на тебя надеюсь. Я пришлю лекарство, пусть пьет по столовой ложке через три часа. Вечером я смену пришлю. Пока до свидания, товарищ командир. Пойду обход делать, да и к Иванову зайду. У него дело осложняется тем, что ему сломало ногу, видимо, упал тяжелый камень. Картавцев ее уже загипсовал. Ему придется полежать, а он все в полк рвется.
Вот таким образом и остался Борис с глазу на глаз со своей молоденькой сиделкой.
Именно тогда Катя Шуйская, стараясь не давать говорить больному, рассказала ему свою историю.
– Родилась в семье железнодорожников в 1922 году. Была по счету третьей. После меня родилось еще двое детей – сестра и брат. Из тех, что родились до меня – один умер маленьким, самая старшая сестра замужем. Все мы, как я себя помню, жили в городе Пензе. Раньше родители жили на каком-то разъезде. Я окончила фельдшерско-акушерскую школу в 1938 году. Меня направили работать в Пензенскую областную больницу. Полгода работала палатной сестрой в хирургическом отделении, а с 1939 года стала работать операционной сестрой. В июле 1941 года меня призвали в армию. Я попала в медсанбат № 24. Моему появлению в операционно-перевязочном взводе очень образовалась Елизавета Васильевна Наумова. Кроме нее, я была единственной операционной сестрой, все остальные медсестры, работающие сейчас операционными и перевязочными, до войны с хирургией дела не имели. Ну, а дальше вы знаете.
Но Алешкину почему-то хотелось узнать о ее жизни в батальоне как можно подробнее.
После обеда, принесенного Игнатьичем, он стал просить Катю рассказать ему о том, как проходила ее служба в медсанбате.
Шуйская сперва покраснела и довольно сердито сказала, что тут ничего интересного нет, а кроме того, ему, как больному, после обеда нужно спать, а ей нужно пойти к старшей операционной сестре Наумовой, доложить, что по приказанию Прокофьевой она будет дежурить до вечера и в операционную выйдет на ночь.
Борис промолчал, как будто соглашаясь с ее доводами. Внутренне обрадовался, что она уйдет, и как только она ушла, попробовал сесть. Это ему удалось, правда, в ушах шумело, голова кружилась, сердце билось неровно, но он понял, что все страшное уже позади. Он немедленно послал Игнатьича за Скуратовым и Сковородой. Одновременно попросил позвать и комиссара. Когда те появились, Алешкин уже снова лежал, он сказал вошедшим:
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма.Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.