Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [78]

Однако возражения Прохорова Федоровский во внимание не принял, а приказал старшему повару и кладовщику его требование выполнять. Ссориться с новым командиром Прохоров не стал и воспользовался приглашением Кирьянова, чтобы уйти в дивизионный обменный пункт.

* * *

Продолжая разговаривать о предстоящей передислокации батальона, а также боевых делах дивизии и работе полковых пунктов, Борис и Пронин незаметно подошли к шлагбауму, стоявшему у въезда в расположение штаба дивизии. Там уже находилась только что подошедшая «санитарка», на которой Алешкин приезжал из медсанбата и которую отправлял в ППМ 51-го полка, чтобы вывезти из него раненых, если они там есть.

В кабине машины рядом с шофером оказалась не медсестра эвакотделения, обычно сопровождавшая раненых из полкового медпункта, а старший врач 51-го стрелкового полка военврач 3 ранга Иванов.

Увидев подходивших, он вышел из машины, и тут Борис и Пронин заметили, что левая рука его забинтована.

Начсандив спросил:

– В чем дело, товарищ Иванов? Вы ранены?

– Да пустяки, товарищ начсандив, немного осколком царапнуло еще позавчера. Погнал меня командир полка, езжай, покажись в медсанбат, вот и еду.

Борис усмехнулся.

– Ну, что ж, поехали, сейчас посмотрю, не нужно ли тебе оттяпать твою левую. Иванов довольно сердито сказал:

– Вам бы все «тяпать», знаю я вас, хирургов, там рана-то пустяковая, да и не болит вовсе, так и знайте, я все равно в свой полк вернусь.

Борис снова усмехнулся.

– Да вернешься, вернешься, ну, чего ты расстроился, а посмотреть твою рану и обработать, наверно, надо. Ведь ты, поди, ее просто так завязал… Так мы поехали, товарищ начсандив.

– Поезжайте, поезжайте! А я сегодня пошлю донесение в санотдел армии о нашем намерении и попрошу помощи и совета в отношении нетранспортабельных, – ответил тот.

Поторговавшись несколько минут с Ивановым, кому ехать в кабине, Борис все-таки сел в кабину, и машина направилась в медсанбат. За всеми этими разговорами время шло незаметно, и Алешкин вернулся в батальон уже вечером.

Почти одновременно с ним в батальон приехал из своей поездки и Скуратов. Он сообщил, что юго-западнее Александровки, километрах в двух за нею имеется хороший лесной массив, который еще никем не использовался до сих пор. Он расположен по пологому косогору, начинавшемуся в нескольких десятках метров от протекавшей небольшой болотистой речушки. К югу от косогора – обширные болота, а к северу и на северо-восток – довольно сухая местность, от которой до основной дороги, идущей от Жихарева на фронт, около трех километров. С западной стороны от этой же дороги косогор отделяет болотистая низина шириной не более 200 метров. Если через нее проложить лежневую дорогу, то получится хороший въезд в медсанбат.

На следующий день в батальон прибыл Прохоров, и, не дожидаясь решения комдива и начсанарма, Алешкин принял все подготовительные меры к передислокации. Побывав на новом месте сам, он одобрил выбор, сделанный Скуратовым, и сразу же направил туда Прохорова с двумя десятками людей из числа выздоравливающих и санитаров, для устройства и подготовки мест для будущих палаток. Одновременно он приказал начать свертывание и упаковку имущества медсанбата.

Глава третья

На следующий день произошел еще один случай, едва не кончившийся для Алешкина трагически.

Сразу же по приезде в батальон из штаба дивизии Борис осмотрел рану Иванова, произвел необходимую обработку ее и убедился, что рана, длиною около 8 сантиметров – поверхностная, повредившая только кожу и подкожную клетчатку. Все крупные сосуды и нервы были целы. Борис оставил его на несколько дней в батальоне, но через два дня Иванов стал настойчиво проситься отпустить его «домой». Перед его уходом Борис снова при перевязке осмотрел рану и, убедившись, что нагноения не произошло и рана заживает удовлетворительно, разрешил ему ехать в полк.

Они вместе отправились по дороге к передовой. Иванов решил добраться до ППМ пешком, напрямик через лес. Расстояние это не превышало трех километров. Борис, будучи с Ивановым в дружеских отношениях, так как вместе с ним приехал в дивизию из Нальчика, решил его проводить. Они пошли по дороге, идущей от медсанбата к основному пути, ведущему на фронт. Вместе с ними отправился и Джек. Последний, между прочим, при всех пеших путешествиях Бориса почти всегда его сопровождал. Так было и в этот раз. Хотя в небе то и дело проносились немецкие бомбардировщики, то и дело завязывался воздушный бой и почти беспрерывно стреляли зенитки, Джек, пересилив свой страх, выскочил из щели, в которой он обычно днем отсиживался с Игнатьичем, и побежал вслед за хозяином.

Едва Алешкин и Иванов отошли от границы батальона метров 200, как над их головами пролетел очередной фашистский бомбардировщик и сбросил серию бомб.

Надо сказать, что все эти дни стояла отличная летная погода (начиналось бабье лето), и немецкие самолеты, правда, в значительно меньшем количестве, чем в первые дни, продолжали с раннего утра и до позднего вечера с коротким перерывом на обед, как говорил Игнатьич, бомбить леса и болота, где по их предположению могли находиться тыловые подразделения дивизий 8-й армии. Конечно, попутно они бомбили и основные дороги. В этих полетах им мешали своим огнем зенитки и истребители, временами их атаковавшие, но тем не менее, превосходство фашистов в воздухе ощущалось заметно.