Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [79]

На первом собрании, после того как каждый из коммунистов коротко рассказал свою биографию, секретарем ячейки был единогласно избран курсант 3-го взвода – Хоменко, рекомендованный политруком.

Он был, пожалуй, самым пожилым из курсантов, в партии состоял уже 5 лет, и перед призывом был секретарем ячейки депо.

Впоследствии оказалось, что лучшей кандидатуры на секретаря партячейки роты подобрать было невозможно. Хоменко – очень уравновешенный, дисциплинированный, спокойный, но в то же время и чрезвычайно принципиальный человек.

Полной противоположностью ему был секретарь комсомольской ячейки. Им был избран Павлин Колбин. Он был всегда возбужден, криклив, умел отлично говорить и воодушевлять окружающих и был всегда готов совершить самый отчаянный поступок, как хороший, так и плохой. Ему не раз доставалось за это от командования, от политрука и от Хоменко. Вместе с тем он отлично руководил буйной ватагой комсомольцев, среди которых, возможно, благодаря своей немного бесшабашной удали, пользовался большим авторитетом.

Когда на собрании партячейки выслушали биографию Бориса и узнали, что на «гражданке» он был техническим секретарем бюро ячейки, приняли решение о поручении этой же нагрузки ему и здесь. Следовательно, ему пришлось оформлять протоколы собраний, собирать членские взносы, оповещать о собраниях и т. п.

Мы описали два первых дня жизни Бориса и его товарищей в 5-м Амурском стрелковом полку. Последующие дни были так загружены разнообразной учебой и другими занятиями, так походили и в то же время так отличались один от другого, мчались с такой быстротой, что никто из курсантов, кажется, не успел и опомниться, как прошло полтора месяца их пребывания в части. Они закончили курс обучения бойца, и им предстояло принять присягу. Это произошло в ноябре 1929 года.

К тому времени события на КВЖД и Дальневосточной границе шли своим чередом: одновременно с ведением всякого рода дипломатических переговоров, части ОДВА и прибывшие пополнения из центральных районов страны при каждой попытке китайских вояк перейти советскую границу давали им решительный отпор. Отгоняли их вглубь китайской территории. Занимали отдельные пограничные города: Лахасусу, Санчагоу, Фугдин, а затем по приказу Реввоенсовета РККА, к своей немалой досаде, возвращались обратно.

Многие, в том числе и курсанты 1-й роты, с нетерпением ожидавшие своего участия в боях, не понимали причин такого поведения наших войск. А между тем они были, как уже гораздо позднее стало известно всем, весьма важными.

Дело в том, что империалистические державы всего мира только и ждали предлога, чтобы своими вооруженными силами прийти на помощь гоминдановскому Китаю, ввергнуть опять молодую Советскую республику в тяжелую войну. А повода-то пока и не было. Никак нельзя было броситься помогать хулигану, который набрасывался с ножом на мирных людей и получал за это по зубам. А мирные люди, дав сдачи, вновь продолжали заниматься своим делом. Это было ясно дипломатам и политикам всего мира.

Многократные попытки белокитайцев спровоцировать советские войска на вторжение вглубь Китая так ни к чему и не привели.

Между прочим, наши горячие головы – курсанты поняли, наконец, что для участия в боях одного желания и энтузиазма мало, нужно еще и большое умение. Поняли они и то, что умение это достается немалым трудом. Поэтому вся первая рота занималась с таким старанием и желанием, что вскоре усилия ее командиров и курсантов получили соответствующую награду. Перед принятием присяги командование полка объявило роте благодарность. Такую же благодарность получила и полковая школа, готовившая младших командиров. Она помещалась в той же казарме, в которой и рота одногодичников только на 1-м этаже.

Принятие присяги Алешкину, как, вероятно, и всем остальным курсантам, запомнилось навсегда. Незадолго до этого они впервые одели шинели и сменили фуражки на шлемы.

Шинели сидели мешковато, и пришлось кое-как при помощи одного из помкомвзвода, обладающего знаниями портняжного дела, перешивать крючки (на которые тогда застегивались шинели) и хлястики. Большей подгонки своими силами курсанты сделать не могли.

Накануне присяги командиры отделений и старшина настолько тщательно осмотрели все обмундирование каждого курсанта, столько раз заставляли перешивать крюки и пуговицы, столько раз перечищать сапоги, что многие из них, в том числе и Борис, готовы были отказаться от всякой присяги, лишь бы их оставили в покое. Но сделать этого было нельзя. Вечером повторяли исполнение своих песен, пели тоже чуть ли не до хрипоты, тщательно отделывая их исполнение.

На следующий день утром на прогулке одновременно впервые участвовал весь полк. Вышли все не только в гимнастерках, но и в шинелях. Хотя личный состав полка (старослужащие) находился где-то около села Михайловского, в окопах, а на плацу собралось только новое пополнение, все же образовалась порядочная колонна человек в 800. Командовал ею помощник командира полка Петровский, замещавший командира, находившегося с остальной частью полка на границе. Говорили, что на приеме присяги будет присутствовать командир дивизии комбриг Ануфриев, приехавший для этого с границы.