Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [77]

После завтрака – в 8:00 начинались классные занятия. Как правило, первые два часа были посвящены или изучению уставов или политзанятиям.

Изучение уставов – «дисциплинарного», «внутренней службы», «боевого устава пехоты», атакже и «наставления по стрелковому оружию», обычно происходило по отделениям. Взводы, у которых по расписанию были эти занятия, рассаживались группами в отдельных углах казармы. Кто-нибудь читал соответствующие подлежащие изучению параграфы устава. Вначале читать пробовали сами командиры отделений, но потом, убедившись, что все курсанты читать могут лучше их, поручали чтение по очереди курсантам.

Кстати сказать, в обычных ротах это чтение могли производить только командиры отделений, из рядовых красноармейцев почти 50 % были совсем неграмотны, а остальные могли читать только по складам.

После чтения производился разбор прочитанного параграфа, причем пояснение, вернее, толкование этого параграфа давал кто-нибудь из курсантов, а командир отделения лишь изредка их поправлял. Заканчивалось изучение параграфа повторением его содержания. К немалому удивлению Бориса и его друзей, командир отделения Евстафьев не допускал ни малейшего отступления от формулировки изучаемого параграфа, записанного в уставе. Сам он был в состоянии любой из параграфов изложить слово в слово так, как тот был написан. Он требовал этого же и от курсантов. Иногда на этих занятиях, обходя отделения по очереди, присутствовали и старшина, и помкомвзводы – при них командиры отделений в своих требованиях были еще более придирчивы и суровы.

Нужно сказать, что многие умудрялись, притаившись за спинами соседей, во время этих занятий даже вздремнуть. И, будучи подняты командиром отделения, попадали со своими ответами в такой просак, что впоследствии долго подвергались довольно едким насмешкам.

Обычно уставами занималась половина роты, у второй половины в это время происходили политические занятия. Эти занятия проходили по специальной программе, по учебникам, изданным ПУРКК, и, пожалуй, только благодаря им Алешкин, как, впрочем, и многие из его товарищей, сумели систематизировать и осмыслить целый ряд политических вопросов и событий, которые ранее знали поверхностно. Политзанятия проводил или кто-либо из помкомвзводов (член партии), или командир взвода Новиков. Один раз в неделю политзанятия со всей ротой проводил сам политрук Савельев. Его занятия обычно начинались с обсуждения какого-либо важного политического события, происшедшего в нашей стране или за рубежом. Затем около часа Савельев опрашивал курсантов по тому материалу, который они проработали за неделю.

После этих занятий и небольшого 10-15-минутного перерыва, начинались занятия на плацу. Это были строевые занятия – курсанты учились принимать правильное положение по командам «равняйсь», «смирно», поворачиваться в разные стороны на месте и на ходу приветствовать друг друга прикладыванием руки к козырьку фуражки. Затем учились маршировать – сперва поодиночке, затем отделениями и, наконец, целыми взводами.

Хуже всего эта наука давалась Якову Штофферу: он беспрестанно сбивался с ноги, путал стороны. Его приветствие было всегда настолько неуклюже, что, глядя на него, многие покатывались с хохота. Обучавший его командир отделения до того с ним вымучивался, что чуть ли не плакал. Часто в обучении Штоффера строевому делу на помощь приходил старшина.

Иногда строевые занятия, по очереди у каждого взвода, заменялись так называемой физзарядкой в гимнастическом городке. Тут уж бедному Штофферу приходилось совсем плохо. Правда, первое время и всем-то эти занятия давались нелегко. Мало того, что надо было выучиться особым образом подходить к каждому снаряду, надо еще было выполнить на нем, может быть, и несложные, но требующие значительной физической подготовки упражнения. Например, надо было по лестнице, приставленной наклонно к гимнастическим воротам, забраться до самого верха, подтягиваясь на руках, преодолев 22 ступеньки на высоту 4 метров. И также спуститься вниз.

Это упражнение руководивший физкультурой Евстафьев проделывал довольно свободно. Старшина демонстрировал его артистически. Большинство курсантов в первое время, если и умудрялись добраться до середины лестницы, то никак не напоминали собой стройных, подтянутых спортсменов, как старшина, а походили скорее на каких-то раскоряченных лягушек. Ведь надо не забывать, что почти все одногодичники до призыва выполняли умственную работу и физической подготовкой почти не занимались. Кроме того, все эти упражнения, как, впрочем, и другие, выполнялись в полном красноармейском обмундировании: в гимнастерках, шароварах и тяжелых кирзовых сапогах. Единственным послаблением во время этих занятий было снятие поясного ремня.

На этих же самых воротах находились и еще два предмета – тонкий, почему то удивительно скользкий, отполированный тысячами рук, шест и толстый канат. По ним также надо было забраться до самого верха на одних руках. Наконец, последним гимнастическим прибором была так называемая стенка. Это забор, сделанный из толстых досок, длиной около 2 метров и такой же высоты. Нужно было с разбега уцепиться руками за верхнюю доску, сильно оттолкнуться одной ногой от земли, а другой от стенки, получившимся от этих толчков размахом тела перенестись на другую сторону забора и спрыгнуть на землю.