Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [3]

Акулина Георгиевна в душе оставалась не очень спокойной за свою дочь, но другого выхода у неё не было.

Но мы забежали немного вперед.

Вернемся к тому времени, когда Борис переехал из Новонежино в Шкотово. Ожидаемого отпуска он не получил.

В конторе Дальлеса работала ревизионная комиссия, распутывавшая Шепелевские махинации. В этой работе, требовавшей кропотливого труда: подсчётов и пересчетов, каждый грамотный человек был нужен. Тем более нужен человек, которому можно было безусловно доверять, а Алешкин – комсомолец и доверия заслуживает. Поэтому ему и пришлось перепроверять, пересчитывать чуть ли не тысячу накладных на заготовленный лес, правильность подсчета выплаченных за данный лес сумм.

Эта работа отняла у него целый месяц. С 9 часов утра и до 3 часов дня он складывал, множил, делил, опять складывал и т. д.

Именно в это время он и начал овладевать техникой работы на счетах и первыми навыками пользования арифмометром.

Когда комиссия доложила результаты свое работы на общем собрании работников конторы Дальлеса, все поразились размахом Шепелевской аферы: используя своих помощников из, как он их шутя называл, старой гвардии, он сумел похитить около 100 000 рублей золотом. Заблаговременно распродав большую часть имущества и отправив семью за границу, он, выехав, якобы в служебную командировку куда-то в Забайкалье, поехал по КВЖД и на одной из станций исчез. Кстати сказать, командировку эту ему устроил один из таких же, как он, бывших лесопромышленников, работавший в это время во владивостокской конторе.

Между прочим, в то время уйти в Китай из Приморской области не составляло никакого труда. Некоторые поезда, и прежде всего курьерский № 1, направлявшиеся в Москву, ходили не через Хабаровск, а по Китайско-Восточной железной дороге, чем экономились почти сутки.

Принадлежащими Советскому Союзу считались только сама линия и полоса отчуждения около неё, шириною в 50 метров в каждую сторону. Следовательно, стоило только кому-нибудь пересечь границу этой полосы, кстати сказать, никем не охраняемую на большей части своего протяжения, как он оказывался уже в пределах Китая, и советские законы на него не распространялись.

Этим широко пользовались контрабандисты, которых во Владивостоке того времени было полным-полно.

Разумеется, что все непосредственные помощники Шепелева сразу же после работы комиссии были арестованы, некоторых, как например, Дмитриева, арестовали еще и раньше. Затем они предстали перед судом, и почти каждый получил солидный срок заключения.

По старой дружбе, как выяснилось на суде, многие из них почти бескорыстно помогали обкрадывать Советское государство. А бывший хозяин сбежал, оставив их на произвол судьбы.

После окончания работы комиссии Алёшкин наконец-таки получил долгожданный отпуск. Кстати, это был первый отпуск в его трудовой жизни.

Во всё время пребывания в Шкотове Борис почти каждый вечер проводил с Катей. То они встречались в клубе на киносеансе, то на каком-нибудь собрании, а иногда, хотя редко, просто на улице.

Катя Пашкевич по натуре была довольно упрямой и своенравной девушкой, и после строгого разговора с матерью интерес её к Борьке Алёшкину не только не пропал, а даже, наоборот, возрос. Помогла в этом и отъезжавшая на север сестра Мила, которая, прощаясь, сказала:

– Катенька, Борис парень хороший, толковый, может со временем значительным человеком стать…Митя мне говорил, что к тебе у него чувства серьёзные… Не упусти своего счастья!

Катя покраснела и даже зло топнула ногой.

Да что вы все ко мне с этим Борькой пристали? Что он вам? Я сама не маленькая, нечего меня учить и наставлять без конца! – крикнула она запальчиво и убежала в небольшой палисадник, находившийся перед домом, где её стараниями было сделано несколько клумб, покрытых разнообразными цветами. Она с детства любила выращивать цветы и всё время, которое удавалось ей выкроить после большой работы по дому, лежавшей на её плечах, и выполнения общественных обязанностей, она отдавала им. Заметим, что эта её привязанность к цветоводству сохранилась за ней на всю жизнь, и, как правило, это дело ей удавалось как нельзя лучше.

Пропалывая одну из клумб, она еще долго ворчала что-то себе под нос, но как только начало темнеть и наступила пора идти в клуб, быстро собралась и помчалась.

Не успела она выйти из калитки, как встретила Бориса.

– Ты куда? – спросил он.

Девушка недовольно надула губки и сердито посмотрела на неожиданно взявшегося парня, виновника бесконечных упрёков и непрошеных советов, получаемых ею. Но, увидев его восторженно-радостное лицо и блестящий взгляд, сама не сумела сдержать улыбки.

– Как куда? На собрание! Ты что, забыл? Они пошли вместе.

На второй же день своего появления в Шкотове, Алёшкин был избран секретарем Шкотовской ячейки РЛКСМ, заменив на этом посту Гришу Герасимова, которому доставалось на работе в райкоме. Узнав, что Борис переехал из Новонежино и обоснуется в Шкотове, Герасимов предложил его кандидатуру секретарю райкома Смаге, тот согласился, таким образом на первом же собрании Алёшкина избрали секретарем ячейки. Голосовали за него дружно: большинство комсомольцев его отлично знали, с некоторыми он учился, некоторых в свое время принимал в комсомол, так что избран он был единогласно.