Необычайные приключения писателей на Росконе - [17]

– Давайте обсудим план совместных действий на ближайшую перспективу, – сказал генерал. И все присутствующие стали внимательно слушать Николая Николаевича.

В это время довольные и ничего не помнящие писатели, каждый у себя дома, наслаждались жизнью. Байкалов, плавая в бассейне, разговаривал с сидящими рядом детьми. И сам не заметил, как уже полчаса, круг за кругом, без устали перемерял двадцатиметровый бассейн. Наконец, заметив, что совсем не устает, подумал: «Как же отлично на него подействовал отдых на озере Байкал, где, имея такой же всемирно известный псевдоним, он недавно с друзьями отдыхал». «И что же я раньше не выбрался в Иркутск на озеро, после него такой подъём сил и заряд бодрости, как у двадцатилетнего», – думал писатель.

Дмитрий даже предположить не мог, как он был прав! Действительно, его внутренние органы с помощью Тофарцев омолодились до двадцати человеческих лет. Что и давало такой эффект выносливости. Подошедшая к бассейну жена любовалась своим мужем. В её глазах светилась настоящая любовь и благодарность за ночи, которые стали для них, после исчезновения мужа, настоящим праздником чувств.

Герман стоял на берегу северной реки Витим, разглядывая в бинокль другой берег. Под ногами писателя был огромный камень, уходящий основанием в тёмную воду. Камень был настолько огромным, что на нём размещался ещё шалаш, рассчитанный на четырех человек. Рядом в воде качалась привязанная лодка с уложенными для рыбалки и охоты снастями. Через десять минут, переодевшись в одежду северного Тофаларского шамана, Герман, громко ударяя в бубен, запел гортанным голосом, обращаясь к духам:

Вода – мать духов,

Ты самая сильная.

Тушишь огонь,

Точишь камень,

Скажи мне,

Зачем звала

Меня к себе,

Что может

Печалить тебя,

Такую могучую?

После этих слов шаман замолчал и лег на камень, раскинув руки. Долго лежал Герман, прислушиваясь к гулу в глубине камня. Наконец, услышав полностью слова матери-воды, тяжело дыша, он встал и, зачерпнув рукой прямо из реки прозрачную влагу, стал жадно пить. С каждым глотком в писателя вливалась сила духов, воды, земли, солнца. Наконец, организм не выдержал такой мощной энергии и, упав на камень, Герман уснул.

Очнувшись от пронизывающего всё тело холода, писатель уже знал, что ему нужно делать дальше! Духи посылали Германа к его знакомому Сергею Лукьяненко на помощь. Миру и всему живому на земле угрожала опасность, и он должен был помочь своим друзьям магическими знаниями северных народов. У него, единственного из писателей, кроме Сергея Лукьяненко, сохранилась память о недавних событиях похищения друзей в пансионате «Лесные дали». Тофарцы пытались стереть память Германа, но у них ничего не получилось. Теперь выходец из малочисленного народа Тофалар – Герман знал, почему пришельцы не смогли уничтожить часть его памяти. Духи рассказали ему о родстве народа Тофаларов и Тофарцев, которые в далекие незапамятные времена породнились через астральную связь главного шамана северян, душа которого после смерти его бренного тела стала одним из миллионов Тофарцев. Теперь, по прошествии сотен лет, братские узы двух рас могли помочь совместной борьбе за сохранение планеты.

Быстро запрыгнув в лодку, Герман поплыл в Бодайбо. Через три часа, взяв на допосадку билет на самолет, писатель последним рейсом отправился в Иркутск, затем должен был лететь в Москву.

Закончив свою речь, генерал Николай Николаевич, пожелав всем на прощание удачи, попросил друзей быть осторожными и бдительными, пообещав в ближайшее время послать информацию о дальнейших действиях на специально всем розданные защищенные спецтелефоны. Тофарцы с Элуарами начали исчезать прямо на глазах, уже привыкшие к таким сюжетам друзей. Лукьяненко Сергей, сев на заднее сиденье президентского джипа, рядом с Данзаном, решил расспросить о такой загадочной таинственной жизни и сакральных знаниях тибетских монахов. От загородного дома президента до пансионата управления делами президента «Лесные дали» было не такое уж и большое расстояние. Поэтому, не узнав толком ничего интересного от молчавшего всю дорогу собеседника, Лукьяненко расстроился. Но, как оказалось, зря. Выйдя из машины и прощаясь за руку с писателем, тибетский монах неожиданно сказал:

– Сергей, скоро, я надеюсь, вы станете участниками таких магических и необычных пониманию простого человека событий, которые вы можете потом описывать всю жизнь.

«Да, конечно! Опять память об этих событиях заберут, и поминай как звали», – подумал писатель.

«Не заберут!» – ответил ему мысленно Данзан.

От неожиданности, что его мысли стали доступны монаху, Сергей подпрыгнул на месте.

– Вы умеете читать мысли? – спросил тибетца писатель.

– Да, конечно, лет с пяти научился, это несложно, я Вас потом научу, – ответил Данзан. И, повернувшись спиной к Лукьяненко, пошёл к себе в номер.

Смотря в окно автомобиля на пролетающие мимо пейзажи, Сергей вспоминал. А не думал ли он про монаха плохо, когда они ехали в пансионат. И, не вспомнив ничего такого, незаметно для себя уснул.

Ехавшая всю дорогу позади президентского джипа с писателем черная машина неожиданно остановилась. Оттуда вышли двое похожих, как близнецы, мужчин, один из которых стал шипеть в трубку сотового телефона. Шипение переходило в свист и громкие щелчки. Поэтому проезжавший мимо пенсионер Кузьмич, готовый всегда прийти на помощь, остановившись и услышав такую странную речь, подумал, что перед ним иностранцы. И решил им помочь по доброте душевной.