Нэнуни-четырехглазый - [19]

Бабушка пришла в себя первой, выдавила кислую улыбку и поманила молодых к себе:

— Подойдите, подойдите, я вас поздравляю. Дай вам бог!

Михаил Иванович приложился к желтоватой ручке, бабушка поцеловала его в лоб, потом обняла и перекрестила Ольгу. Постепенно все стали приходить в себя, поздравлять, высказывать свои «искренние» пожелания счастья.

Через несколько дней справили скромную свадьбу. Однако при оформлении бракосочетания произошел конфуз. Когда молодой предложили расписаться в брачном контракте, она подняла глаза и сказала очень спокойно:

— Я не могу, я писать не умею… Михаил Иванович не поверил своим ушам.

— Как так, Оля, вы же говорили, что прочли много книг, рассказывали мне о них. Вы шутите?

Она посмотрела на него таким же открытым взглядом, как и при первом их объяснении:

— Нет, Михаил Иванович, я не шучу. — Она всю жизнь при людях так и называла его — «Михаил Иванович, вы». — Я рано осталась сиротой, меня не учили и не отдавали в школу. Но я очень хотела читать книги и выучилась… самоучкой. Читать в самом деле люблю и читаю по ночам, но писать не умею.

И тут, глянув в эти не ведающие лжи глаза, Михаил Иванович вдруг увидел весь безрадостный путь маленькой сироты из далекого Иркутска. Увидел ее бедное серенькое детство — без родительской заботы и ласки, в окружении черствых родственников, которые видели в Девочке только удобную бесплатную прислугу. Не могли даже научить писать! Он с усилием справился со спазмом в горле:

— Ну, ничего, Оля, ничего. — И сразу перешел на ты: — Черкни, как можешь. Скоро мы будем дома, начнем учиться. Не беспокойся, ты будешь хорошо писать!

Самым приятным гостем на свадьбе был, конечно, добрый волшебник из сказки — веселый Карл Шульц. Молодые взяли с него слово летом обязательно приехать в шести на Аскольд.

Прямо от стола двинулись к пристани, где их ждала готовая к отплытию небольшая парусная лодка. Супруги расположились на корме, Михаил Иванович взялся за румпель. Веселый шквал сразу наполнил парус, и суденышко начало быстро набирать ход.

По морю гуляли беляки, и бот, кренясь, едва не черпал зеленоватую воду. Но Ольга не проявляла признаков слабости. С восторгом глядела на чаек и шустрых нырков, на волны, на далекий берег и счастливо улыбалась мужу. Еще бы! Она видела все это впервые, и впервые в жизни готовилась стать хозяйкой в собственном доме.

На острове их встречали. В домике управляющего был сервирован свадебный ужин, на который собрались все служащие прииска. Сухой и всегда как бы немного желчный Бабих приветствовал молодую хозяйку вежливо, но, весьма сдержанно, а она заговорила с ним, как со старым знакомым:

— Вы — Андрей Петрович? Михаил Иванович много говорил о вас, очень уважает. Пожалуйста, заходите к нам почаще. Я скоро все приведу здесь в порядок!

Прошла неделя, две, месяц. И — странное дело: Бабих появился в их доме раз, другой, потом стал приходить почти каждый день. И вдруг Михаил Иванович увидел его с роскошным букетом полевых цветов, который тот галантно преподнес Ольге Лукиничне.

Когда она, поблагодарив, убежала по своим хозяйственным делам, Бабих смущенно проговорил:

— Что, верно, удивлены, Михаил Иванович? Старый циник и ненавистник женщин Бабих носит вашей жене цветы!

Янковский улыбнулся:

— Я ведь этого не говорил…

— Да я сам понимаю. Но, верите, никогда не думал, что мне придется так изменить свое мнение о женщине. Однако не подумайте — в целом. Нет. Просто убедился, что Ольга Лукинична — редкое исключение.

— Это ведь и комплимент тому, кто выбирал. Оля я правда, — находка. С каждым днем я убеждаюсь в этом все больше. Главное, что меня подкупает, — она всегда довольна окружающим и вовсе не страдает этой отвратительной болезнью, свирепствующей в русском интеллигентном обществе, — скукой. И я сейчас никак не могу согласиться с Гейне, который утверждал, что каждый супруг хотя бы раз в день обязательно жалеет, что женился.

— Нет, Гейне, наверное, прав. Просто вы, дорогой господин управляющий, вытянули счастливый билет!

В этот момент они услышали за окном звонкий голос:

— Барсик, Барсик, хорошая собачка, пойдем сегодня к морю, да? Сядь, подожди, сейчас принесу тебе косточку!

Михаил Иванович улыбнулся в бороду.

— Вот и старик Барсик сразу признал ее. А у собак удивительно тонкий нюх на хороших людей. Ведь раньше он признавал только меня, а сейчас, негодяй, делит свою любовь…

Вечерами Михаил Иванович обучал Ольгу русской письменности, азам арифметики, истории, географии; Вскоре она так преуспела, что помогала ему вести метеорологические записи. Отлично выучилась стрелять. Сначала по неподвижной, а потом и по движущейся мишени.

На берегу бухты устраивали состязания в стрельбе по пляшущим на волнах бутылкам. И Ольга, за исключением мужа, перещеголяла всех стрелков мужчин.

— Поздравляю, Ольга Лукинична, — сказал Бабих. — Отлично! Ну, а до Михаила Ивановича дотянуться не пытайтесь. Я не раз наблюдал, как он разбивает пулей под брошенный в воздух камень! Это, видно, у них в роду…

* * *

За лето молодые супруги излазили с Барсиком Аскольд вдоль и поперек. Удалось поймать два новых подвида бабочек. Отправляя их для определения во Францию, Михаил Иванович просил ученых присвоить не официальное дополнение к названию вида, как это принято, «Янковский» — на этот раз он просил назвать одну «Зефирус Михаиэлис», а вторую «Дасихира Ольга». Так Михаил Иванович увековечил имя жены среди энтомологов всех стран.