Ненормальная - [16]

Итак, мысль сформировалась. Смелая такая, мужская: валить. Сбежать на время, чтобы подумать на расстоянии. Говорил же, что нужно будет по делам отъехать. По каким, куда и на сколько - это уже не известно никому. Но оправдание для побега есть. Себе-то можно признаться, что это побег, и ни что другое.

Умыться, одеться, схватить ключи и бумажник - дел на пятнадцать минут. Закрыть снаружи, чтобы не сбежала - еще две. А потом колесить по городу бездумно - не известно сколько времени. Заехать к сестре, попросить на время спортивный костюм и какие-нибудь шлепанцы - еще минут сорок. С сестрой повезло: понимающая. Оценила хмурый вид, озабоченный тон, съязвила что-то насчет помощи беженцам и всепоглощающей страсти, от которой одежда "в хлам", но в душу не полезла. Время придет - запытает, всю подноготную вытащит, но сейчас не лезет. Ей одной и можно, как на духу, во всем признаться: не станет издеваться, давать советы, предлагать помощь. Просто и понятно объяснит, что братец у нее дурак, и с возрастом не умнеет. Четко так, по полочкам разложит. Но это потом. А сейчас напоила чаем, вручила пакет со шмотками, снова съязвила что-то насчет нижнего белья, дала подзатыльник и выставила. Даже не попрекнула, что разбудил в субботу в восемь утра. Потом припомнит. Со всеми отягчающими.

Еще час не маету по городу. Полчаса - в магазине, взять что-нибудь съедобное (не вчерашним же ужином кормить, который не состоялся?). А потом - сдаваться.

Щелкнул замком, намеренно громко зашуршал пакетами - прислушался. Квартира залита солнечным светом - значит, проснулась. Ага, и голос слышен. Интонации... Не похоже, что кому-то на жизнь жалуется. Да и не страдала она этим никогда - ни свет ни заря, делиться с подругами своими приключениями. Да, кого-то с утра уже отчитывает. Вдумчиво так, серьезно, что-то прямо расписывает по пунктам и по пять раз повторяет. Терпеливая. Будем в это верить.

Дойти до комнаты - и снова задохнуться, словно в первый раз увидев, так и не привык к этому зрелищу: ходит по комнате, в одной рубашке - какую со стула подхватила, такую и набросила. Утонула в ней вся, только шея нежная выглядывает, да ноги от колен торчат, босые. Что ж за привычка такая - босиком по холодному полу? Полное право - подхватить на руки, усадить на диван, обхватить ступни ладонями. Нужно ведь проверить - на сколько уже замерзла? Растереть горячими руками каждый пальчик, даже подышать можно. Только и успела моргнуть удивленно, но разговор не прервала - очень важный, видимо. И не нужно делать страшные глаза - никто тебя не домогается, сейчас теплые носки на ножки натяну и оставлю в покое.

Вот так. Первая встреча есть. Оставим в комнате, пусть дальше беседует, и пойдем сочинять завтрак.

Спиной почувствовал, как зашла, как уселась на диванчик - снова с ногами, как котенок. Вдох. Выдох. Поворот.

- Привет. Доброе утро, в смысле.

- Привет. - И молчит. Никакой подачи. Не хочет помогать. Ладно, будем сами выплывать. Не впервой.

- Омлет будешь? И кофе с булочками. Только что свежие купил.

- Буду. Спасибо. Тебе помочь?

- Да нет, я уже сам справился. Угощайся.

- Спасибо. - И почему так приятно смотреть, как она ест мой омлет? Ведь толпы людей за всю жизнь завтракали, обедали и ужинали на этой кухне. Почему именно ее аппетит так радует?

- Тебе снова спать не дают? С утра домогаются все, кому не лень?

- Да как тебе сказать, насчет домогательств... - и долгая такая пауза. Ага, начинаем первую сцену нашей постановки. Недолго мы ходили вокруг да около.

- Ну, так и скажи, как есть. - Очень страшно в глаза смотреть, но - надо. Пусть первая скажет все, что думает по этому поводу. От этого и будем плясать.

- Это ты мне скажи, почему я заснула на диване и одетая, и с тобой, а проснулась в кровати, без одежды, и одна?

- Ну, не знаю. Ты, случаем, не лунатишь? По ночам не ходишь? - Да, даже перед собой стыдно признаваться в трусости, после неудачной попытки свести все к шутке.

- Сейчас ты у меня куда-нибудь пойдешь. Далеко и надолго. Что мы с тобой ночью делали? - Вот сейчас отпустило. "Мы делали" - это вам не "что ты со мной сделал?". Это уже не обвинение, а разделение ответственности.

- Ань, ты совсем не помнишь? - а сейчас по-глупому прозвучало, ведь так надеялся, что вообще не поймет и не вспомнит. И вдруг обидно стало как-то.

- Помню. Что-то. Но смутно. Я к тебе приставала? - Вот она вся, в этом. Вместо обвинений, пытается понять, где накосячила. И сразу хочется во всем сознаться. Как она это делает? Что творит с мужским разумом, сама хоть понимает?

- Анют, если бы ты ко мне приставала - меня бы тремя бульдозерами от тебя никто не оттянул. И проснулась бы ты точно не одна, и вообще не спала бы до сих пор - это я гарантирую.

- Тогда я вообще ничего не понимаю. Я к тебе не лезла. Хотя ты, вроде бы, не против. Зачем сбежал - то? Тебе не понравилось? И решил свалить, пока я не потребовала продолжения банкета? Я умом понимаю, что в нетрезвом состоянии могу и радио переболтать, и до столба докопаться, но ты, вроде бы, обычно справлялся со всеми выкрутасами... Или ездил к той девушке, мириться и прощения просить? Так надо было сначала меня выставить, а потом уже весь день ей посвятить.