Ненавижу? Хочу! Или кое-что о мачо - [10]

– Тебе виднее. – Я перевернулась на спину. Мне вовсе не хотелось видеть, как лучшая подруга завязывает знакомство с очередным моральным уродом.

– А насчет твоего пессимизма, – Лера поднялась с нашего общего полотенца, лениво потянулась и стряхнула с боков прилипшие сероватые песчинки. – Если бы не твой хваленый пессимизм, ты бы так не мучилась по поводу Эдика. Хороший мужик предложил тебе, Кашеварова, сходить в загс. А ты вместо того, чтобы изучать каталог свадебных тортов, сидишь здесь и пытаешься корчить из себя старую деву.

Невозмутимо улыбнувшись, нахалка ушла покорять мистера «Красные Трусики».

А я… Я не знала, что на это и ответить. Можно подумать, это не она уговорила меня отправиться в дальние края. Хотя, покупая билет, Лерка не знала о том, что из обыкновенной девушки я вдруг превратилась в без пяти минут невесту.

А что, если она права? Может быть, я отношусь к возможному браку с излишней серьезностью?

Подумаешь, свадьба – делов-то! Если семейная жизнь придется не по вкусу, всегда можно развестись. Вот если бы мне вдруг предложили сделать бесплатную липосакцию или сняться для разворота «Пентхауса» – тут бы было над чем задуматься. Но женитьба в наше время вовсе не является достойным поводом для тягостных размышлений. У меня, например, есть подруга, которая к своим тридцати пяти годам успела сходить под венец четырежды! Четырежды! У нее есть дисконтная карточка одного из дорогих свадебных салонов Москвы, дающая право на двадцатипроцентную скидку – она ведь постоянный клиент (какой изощренный цинизм – давать скидку «вечным невестам»)! Для нее произнести решающее «да» так же естественно, как почистить утром зубы. А я все маюсь.

И все-таки…

Помню, как в нежном девичьем возрасте я мечтала, что если уж когда-нибудь и выйду замуж, то непременно по большой любви. Конечно, в те годы я еще совершенно не ориентировалась в жизненных реалиях. В школе нам рассказали о том, что такое косинус и интеграл, нас научили точно рассчитывать ускорение падающего тела, но почему-то забыли предупредить о том, что большинство мужчин – бесчувственные обманщики. Но я четко помню, как я мечтала о будущей свадьбе. О том, что у меня будет длинное, слегка отливающее перламутром розовое платье. О том, как я брошу в толпу незамужних подружек нарядный букетик. До сих пор, когда я об этом думаю, у меня замирает сердце. И я понимаю, что не могу – просто не могу, и все – выйти замуж за первого встречного, за кого попало. Если я немного легкомысленна, то только не в матримониальном вопросе. Либо любимый, либо никто.

Люблю ли я Эдика?

А черт меня разберет. Иногда мне кажется, что, если он меня покинет, я умру от разрыва сердца.

Но в глубине души я понимаю, что это просто романтический пафос. Сколько раз меня бросали мужчины – и ничего, до сих пор жива.

– А вот это моя лучшая подруга Саша, – раздался над моим ухом знакомый голос, бодро коверкающий английские глаголы. – Она немного злая, но я все равно ее люблю!

Я обернулась. Так и есть. Сияющая, точно новенькая пятирублевая монетка, Лера приволокла к нашему полотенцу свой охотничий трофей – пляжного Аполлона в красных трусах. Похоже, их отношения развивались стремительно – еще пять минут назад он не знал ее имени, а теперь его крупная ладонь уверенно покоилась на спине Леры… то есть немного пониже спины… и на талии… – короче, эта нахальная рука беззастенчиво путешествовала по эрогенным зонам моей подруги. А сама она смотрела на нового знакомого, как кот на свежую рыночную сметану. Ее глаза горели – честно говоря, давно я не видела Лерку в таком возбужденном состоянии. Обычно она реагирует на мужчин куда спокойнее.

– Приятно познакомиться, – буркнула я.

– Меня зовут Паникос, – представился мерзкий тип, и его потная ручонка потянулась ко мне.

Но я сделала вид, что не замечаю приветливо протянутой ладони.

– Паникос – владелец рыбного ресторана, – Лера сказала это с такой гордостью, словно рассказывала об успехах, как минимум, собственного сына.

Киприот важно кивал головой, ему явно нравилось восторженное почтение белокурой русской красавицы.

– У меня аллергия на рыбу, – без улыбки ответила я.

– Не будь мымрой, – вполголоса сказала Лера по-русски и тут же заулыбалась смуглому ресторатору. – Паникос обещал показать нам весь остров. Он пригласил нас в Пафос, в лагуну, где Афродита родилась из пены морской.

– Если искупаться в этом места, стать молодой, так сказать легенда, – вставил Паникос свое веское слово. Английский у него был отвратительный (впрочем, как и он сам).

– Но самая главная новость – мой день рождения мы будем отмечать в ресторане Паникоса! – От счастья Лера даже захлопала в ладоши. – Он решил сделать мне такой подарок.

– Для аллергий на рыб готовить мясо, – важно сказал Паникос. – Лично я готовить баран. Для Саша.

– Разве вы повар? – насмешливо спросила я. – А мне послышалось, что ресторан принадлежит вам.

Лера выпучила глаза, сия гримаса должна была призвать меня к дисциплине. Мне стало ее жалко.

В конце концов, она-то ни в чем не виновата. И если ей нравится общаться с этим Паникосом или как там его, то это ее личное дело. В свой день рождения она может поступать так, как сочтет нужным. Такая дата – тридцать лет. Кто знает, чего захочется мне в тридцать (я разменяю четвертый десяток через три года) – может быть, мне вообще вздумается стать лесбиянкой или соблазнить темнокожего баскетболиста.