Ненависть начинается с любви - [5]

Так, попробуем сориентироваться. Надо бы, конечно, на самолет посмотреть. А вдруг еще кому-то можно помочь? Но я тут же отказалась от этой мысли. Огонь охватил весь салон. Там никто не мог выжить. И я в этой темноте даже не представляю, где самолет. Я же бежала (на четвереньках), куда глаза глядят, только бы подальше.

Предполагаю, что и от самого самолета тоже ничего не осталось, только куски металла. Я непроизвольно сунула руку во внутренний карман куртки. Паспорт на месте, как и деньги. Я привыкла носить документы и деньги на себе. Моя работа не предусматривает дамскую сумочку. Мы на вызовы ездим с весьма внушительным чемоданом. А вещи… Какие там были вещи? Не жалко. Главное – жива сама.

Но мне еще надо выжить… Надо добраться до жилья, до людей.

Вообще-то у нас тут не тайга. Жилье имеется со всех сторон леса. Вот только в какую сторону ближе? Для меня же в моем состоянии каждый километр играет роль, если не метр. Мне же предстоит ползти! Я же не смогу идти, даже цепляясь за деревья. И как я поползу? Здесь же сыро! Но вариантов нет. До людей доползти возможно. И я доползу. Я должна.

Я решила двигаться в ту сторону, в которую смотрела. Я ведь не могла сориентироваться. Я не знала, сколько самолет пролетел над лесом. В общем, как будет, так будет. Эх, если бы тот голос мне еще что-то подсказал… Я попыталась обратиться к маме – безрезультатно. Но она и так спасла мне жизнь, она фактически дважды дала мне жизнь. Значит, я должна жить! И я выживу!

Я поползла. По крайней мере, дважды теряла сознание. Но хоть сотрясения мозга нет, – утешала я себя. Нога срастется, все остальное заживет, на мне все затягивается как на собаке. Только бы поскорее добраться до людей.

Начало светать. Сколько ж я ползу? Но так хоть смогу рассмотреть, где я. Хотя что мне это даст? Лес и лес. Я в лес ходила еще школьницей. Что я тут смогу понять?

Я выползла на полянку – и замерла на месте. Прямо напротив меня, с другой стороны полянки, под деревьями стояла… Баба-яга.

Я моргнула. Баба-яга никуда не исчезла. Это была старуха, которая мне показалась столетней, – сгорбленная, высохшая, опирающаяся на клюку. Вот только костяной ноги у нее не было – я почему-то ожидала увидеть протез. Интересно, почему у меня такой образ отложился в подсознании? То есть образ совпал, кроме костяной ноги – и длинные седые волосы, заплетенные в две косы, сильно растрепанных, с запутавшимися в них сухими листьями, и старые сапоги, в которые были заправлены обвислые на коленях рейтузы, выглядывающие из-под старушечьего застиранного платья. Поверх платья был надет темно-синий тулупчик (хотя вроде бы еще не сезон?), порванный в нескольких местах, с заплатками, с вылезающим кое-где ватином. Вот только жаб, которые всюду должны были сопровождать хозяйку, я не увидела. Вроде бы на той картинке из детской книжки, которую я вспомнила (а где еще я могла видеть Бабу-ягу?), еще был черный кот. И ящерицы? Или змеи?

Лицо старухи было темным, словно покрытым древесной корой, а не кожей. Над верхней губой, справа, привлекала внимание то ли бородавка, то ли родинка, из которой росли длинные волоски. Руки напоминали птичьи лапы, наверное, вороньи, пальцы оказались крючковатыми, ногти – длинными, загнутыми и желтоватыми.

– Ну, что остановилась-то? – донесся до меня громкий и совсем не старушечий голос. Такой молодой голос не мог идти из такого старого тела! – Ты же людей искала? Вот она я. Или не нравлюсь?

Я все еще не решалась продолжить свой путь на четвереньках. Хотя какой у меня выбор? Обратно в лес? Хоть и Баба-яга, но ведь человек же? Может, до других людей доведет? Хоть как-то поможет?

– Давай-давай, двигай сюда. Не зря же я такой путь проделала?

О чем это она?

– Бабка твоя за тебя попросила, вот я и пришла за тобой.

Какая бабка? Нет у меня никаких бабок. Все померли давно!

– Бабка, которая колдуньей была, – пояснила Баба-яга, отвечая на мои мысли. Она мысли читать умеет?

– Мысли читать умею. И еще много чего умею. А ты поторапливайся. Уже рассвело, а нам еще путь неблизкий предстоит. И ты больная, и я – старая.

Я пересекла поляну. Будь что будет! Выбора все равно не имелось.

Оказавшись рядом с Бабой-ягой, я подняла на нее глаза – и обомлела. А глаза-то у нее были молодыми! Темно-карими, почти черными, пронзительными и еще и веселыми. Не бывает у старух таких глаз и такого взгляда не бывает! Хотя она же мысли читает…

Внезапно у меня перед глазами возник образ молодой женщины с роскошными темно-каштановыми косами и карими глазами, может, у старухи только недоставало лукавства, которое было во взгляде молодухи. Рядом с ней стояла другая, только вторую я видела не так четко. И в ней я узнала… себя.

Видение длилось одну секунду, но я успела рассмотреть обеих молодых женщин, потом передо мной опять оказалась Баба-яга. Одна.

– Видела свою бабку?

У меня из горла (или из груди?) вылетел какой-то странный звук. Удивления?

– Мы с ней подругами были. Потом в одного мужика влюбились. Знаешь, из-за чего подруги ссорятся? То есть из-за кого? Все из-за них, из-за иродов. А он на третьей женился после того, как с твоей бабкой любовь крутил и со мной. Вот мы и сдружились опять – и уже навсегда. Но сейчас не время и не место для воспоминаний. Пошли!