Ненасытный - [106]

Румянец почему-то стал еще гуще — Аларик мог бы поклясться, что у нее и грудь покраснела. Проверить бы, так ли это на самом деле.

— У Святой Клары, если тебе уж так надо знать. Отец Бернард был так добр, что принял нас с Джоном, когда мою квартиру…

— Ты туда не ходила, нет? — Аларик не хотел, чтобы она это видела — особенно граффити над кроватью.

— Нет. Джон ходил. Он говорит, что…

— И не ходи. Обещай мне. Найми рабочих, чтобы вынесли мусор, и продавай. Не возвращайся туда.

— Хорошо, обещаю. Только я не для того тянула с ответом, чтобы выбить побольше денег. Я все-таки… не буду у вас работать.

Аларику показалось, что ему снова вскрыли артерию. Возможно, аорту.

— Что? — спросил он, как последний дурак.

— Доктор Хольцман был очень любезен, что предложил… мне это лестно. Но я не думаю, что смогу сейчас работать… в такого рода организации.

— Но ты же сказала, что отказала Лучану.

— Да. — Она как-то вся съежилась, будто от холода. — Но это было еще до того.

— До чего? — Он понемногу начинал понимать. — До того, как он превратился в дракона и чуть нас всех не угробил?

Мина кивнула.

— Ты хочешь сказать, что с той ночи его не видела?

Снова кивок.

— И ты не просто живешь в Святой Кларе. Ты там скрываешься от него. — Теперь все стало предельно ясно. — Потому что боишься его до смерти.

— Ну… я бы выразилась не совсем так.

— Как тут еще выразиться? Если ты не его боишься, кого же тогда? Себя? Боишься, что скажешь «да», если он снова попросит? — Аларик не хотел в это верить, но правда была написана крупными буквами у нее на лице.

— Я решительно не понимаю, о чем ты. Я пришла тебя повидать, а не слушать твои нотации.

Нотации!

— Если будешь продолжать в том же духе, я просто уйду, — добавила Мина. — По-моему, тебе дают слишком много обезболивающих.

Она встала, но недостаточно быстро. Аларик и прикованный к постели успел схватить ее за здоровую руку.

Шалишь. Больше он никуда ее не отпустит.

— Я ничего такого не принимаю, — сказал он добрым голосом, который приберегал для Симоны и… и больше ни для кого. — А боишься ты правильно.

Она постояла немного, глядя на его руку, и снова села на розовый виниловый стул.

— Ладно. — Ее карие глаза выдавали тревогу. — Ты прав, я в ужасе. Как только солнце садится, я беру Джека Бауэра и ухожу в свою комнату без окон — Елена тоже живет в одной из таких. Потому что знаю, что там он меня не достанет — если он, конечно, ищет меня. Он превратился в дракона, Аларик. Он хотел нас убить.

— Только не тебя. — Что это он — защищает Лучана Дракулу? Да… желание снова увидеть ее улыбку пересилило даже ненависть к князю тьмы. — Тебя он как раз хотел уберечь.

— Он превратился в дракона, — саркастически напомнила Мина.

Аларик посмотрел на ее руку, такую маленькую по сравнению с его лапой. Он больше не держал Мину — это она за него держалась.

Ему уже доводилось видеть такое. Взрослые мужчины и женщины, его сослуживцы, начинали бояться собственной тени из-за ужасов, пережитых при выполнении очередной миссии.

Он не хотел, чтобы она ушла с князем, но нельзя же было оставлять ее в таком состоянии. Он избавит Мину от страха, даже рискуя потерять ее навсегда.

— Если жизнь и научила меня чему-то, — начал он, набрав воздуху, — так это тому, что страшного в ней хоть отбавляй. Меня тоже иногда тянет забиться в комнату без окон до очередного восхода солнца… но дело в том, что страшное просто так не уйдет.

Мина, словно чувствуя, куда он клонит, попыталась освободить руку. На глаза ей навернулись слезы, но Аларик ее не пускал: она должна была его выслушать, хочется ей того или нет.

— У меня, как выяснилось, тоже есть дар: убивать страшных тварей. И я использую его, чтобы помогать другим, не таким сильным, как я. Чтобы этот мир стал чуть-чуть безопасней. Комнаты без окон, при всей их заманчивости, не для меня, Мина.

Она хотела возразить что-то, но он продолжал, не отпуская ее руки:

— Потому что моя работа — встречаться со страшным лицом к лицу. И твоя тоже, если подумать как следует. Тебе так не кажется? Может, таких, как мы с тобой, для того и послали на эту Землю. Чтобы другие, не столь одаренные, спокойно спали в комнатах без окон, пока мы делаем мир чуть-чуть безопаснее.

Она плакала и не отвечала ему.

Он не хотел доводить ее до слез. Ничего-то он не может сделать как следует. Может, и нет никакой вульфовской магии. Может, Хольцман прав, и психотерапевт ему действительно нужен.

Мина подняла на него глаза и сказала:

— Какой же я была дурой.

— Я бы так не сказал. — Он сказал бы совсем другое, много всего, но на бред больше не мог сослаться и потому промолчал.

Она снова дернула руку, и на этот раз он ее отпустил. Мина прижала обе ладони к покрасневшим глазам.

— Ох, как же ты иногда меня бесишь.

— Я знаю, — сказал Аларик. Мартин тоже частенько говорил ему это.

— Зачем ты все это мне говоришь? — Она вытерла глаза краем его простыни. Вряд ли ткань подходит для этой цели — плотность никудышная.

Ему хотелось обнять ее, но он опасался получить оплеуху — и что, если Хольцман войдет? Да и не получится у него с объятиями: дурацкая подвешенная нога помешает.

Мина встала. Сейчас уйдет,