Ненасытный - [45]

Лиззи кивает, ее глаза сияют. Как два человека могут испытывать такие абсолютно противоположные эмоции от одной и той же новости?

— Его зовут Джеймс. Ему 32 года, он педиатр в медицинском центре Cedars Sinai. Я встретила его сегодня в продуктовом магазине, — говорит Лиззи, загоняя мое сердце в устройство для уничтожения бумаги, — это произошло… совершенно случайно! Мы просто начали разговаривать, затем пошли попить кофе. И закончилось все тем, что я провела весь день с ним! Ты можешь поверить в это?

— Я… не могу поверить в это, — говорю я, пытаясь придумать, что еще сказать, но из-за огромной дыры внутри, мне не удается. Это все, что я могу сказать, чтобы удержать улыбку на лице.

— Он великолепный. Я имею в виду, не как ты — он отчасти глуповатый, но достаточно уверенный, чтобы понять шутку. Он такой милый. Тебе бы он понравился.

Тебе бы он понравился? На какой планете живут женщины, если думают, что это можно говорить парню? Даже если бы я не испытывал к Лиззи никаких чувств, это все равно звучало бы жутко, а при сложившихся обстоятельствах это равносильно вворачиванию тридцатисантиметрового сверла в мое ухо.

— Отличные новости, — говорю я. — Я очень рад за тебя. Тебе следует не упускать эту возможность.

Даже актеры не умеют так хорошо лгать. Они лишь говорят то, во что не верят. Я же говорю слова, которые являются полной противоположностью тому, что чувствую.

— Спасибо, — говорит она, поверив этому, поскольку Лиззи слишком погружена в свое волнение, чтобы распознать лживость моих слов.

Приносят напитки, и мне удается обхватить пальцами свой бокал и поднять его в воздух — не спрашивайте, как мне это удалось.

— За новые приключения, — говорю я, надеясь, что ее планы разрушатся.

— За новые приключения, — говорит Лиззи, ее удивительные красные губы изгибаются в улыбку, и мне жаль, но я не могу сказать, что она улыбается благодаря мне.

Мы неторопливо пьем напитки — в моем бокале гораздо больше, чем в ее — и виски обжигает сильнее, чем обычно.

— Он тренирует команду младшей лиги, — говорит Лиззи, как будто разговаривает сама с собой. — Я имею в виду, разве это не мило?

Я планировал добавить в обучение Лиззи бондаж, но теперь рад, что мне не выдался такой шанс. Она не знает, когда прекратить мучения.

— У него есть дети? — спрашиваю я, хватаясь за соломинку, как утопающий.

— Нет. Кажется, у него есть племянник в команде. Кроме этого, я думаю, что ему просто нравится спорт.

Я киваю в знак согласия, обнаруживаю, что мой стакан пуст, и снова зову официанта.

Лиззи отбрасывает волосы в сторону, и я подавляю все воспоминания, которые этот жест вызывает, однако приятно, что они существуют.

— Ты, вероятно, уже понял, но… я не могу продолжать… наше «соглашение».

— Да, конечно, — говорю я, вновь пожимая плечами. Уверен, я часто делаю это движение сегодня.

— Я имею в виду, это было удивительно. Самый потрясающий опыт в моей жизни. Я чувствую, что должна сказать «спасибо», — смеется она, — но предполагаю, что это нравилось нам обоим.

— Определенно так и есть.

— Хотя мы же оба знаем, что это никуда бы не привело. Я имею в виду, ты это ты, а я — все еще… маленькая глупышка Лиззи! — смеется она снова.

— Конечно. Как я и говорил. Никаких чувств. Никаких обязательств, — да, я действительно говорил это. Такое ощущение, что после этих слов прошла уже целая жизнь. Да, это предназначалось для Лиззи, и я понятия не имел, что именно мне придется с этим столкнуться.

— Но я надеюсь, что мы останемся друзьями.

Твою ж мать. Что за хрень? Я видел такое в фильмах и телепередачах. Слышал эту фразу раньше. И каждый раз, когда слышал ее, думал лишь одно: Ничтожество. С большой буквы «Н». Эту фразу даже я не могу заставить звучать хорошо.

Надеюсь, что мы останемся друзьями.

И вот, это сказано мне. Джаксу. Мужчине, который может заставить женщину последовать за собой одним взглядом. Мужчине, который считает, что соблазнить женщину легче, чем завязать шнурки. Мужчине, который отказал трем женщинам сегодня сам.

Худшее в этом?

Я фактически рад, что она сказала это.

Я на самом деле рад. Я настолько отчаянно желаю видеть эту женщину, что готов быть ее другом и больше ничего. Это моя самая низшая точка. Мой самый страшный час.

— Посмотрим, — говорю я, хватая напиток из рук официанта, прежде чем он успевает поставить его на стол, и выпиваю его залпом. — Еще один.

Лиззи смотрит на меня. Ее глаза все еще сияют, улыбка все еще искренняя и неизбежно сексуальная, как и раньше. Она делает небольшой глоток своего напитка и хватает сумочку.

— Ну, мне пора идти. Я встречаюсь с Джеймсом вечером, — она встает и смотрит на меня, словно я часть забытого багажа, — ты же не возражаешь, верно? Имею в виду, ты, вероятно, рад, что у тебя появится возможность подцепить кого-то нового.

Я слегка смеюсь, и клянусь, что это причиняет боль моему лицу.

— Иди. Проведи хорошо время. Ты заслуживаешь этого.

Она наклоняется и целует меня в щеку.

— Пока, Джакс.

— И тебе пока.

В течение секунды она колеблется, и это почти похоже на то, словно она хочет сказать что-то еще. Но затем она улыбается, качает головой и уходит.

— Увидимся.