Немыслимый экстаз. Быть больше, чем вы есть - [51]

В действительности, алхимики никогда не занимались превращением неблагородных металлов в благородные. Они вынуждены были скрывать то, чем они занимаются. Им пришлось создать эзотерическую, тайную символику, потому что в прежние времена всех, кто исследовал внутренние измерения, убивали. Иисус был распят, потому что он был алхимиком. И после его распятия развитие христианства пошло против его учения. Христианская церковь убивала, уничтожала всех, кто практиковал алхимию, кто занимался внутренней трансформацией.

На самом деле, христианство не смогло вырасти в религию; оно осталось формальным институтом. Оно не смогло породить саньясинов, оно смогло породить только проповедников – подготовленных, неживых, дисциплинированных.

Если Иисуса распяли, когда он все еще находился на бунтарской и активной стадии, значит ли это, что он не достиг полного духовного развития и внутренней тишины будды?

Иисуса распяли в тот самый день, когда он вошел в лунный центр. В тот самый день! Это нужно понимать.

Иисус из Библии не похож на Будду, Махавиру или Лао-Цзы. Невозможно себе представить Будду, входящего в храм и избивающего ростовщиков. А Иисус делал это.

Чего только ни происходило в главном храме Иерусалима. Например, там процветал обширный ростовщический бизнес, разорявший всю страну. Люди приходили на ежегодное собрание и на другие собрания в течение года и получали в храме деньги под большие проценты. Затем они не могли их выплатить и теряли все.

Храм становился богаче и богаче: это был религиозный империализм. Страна находилась в бедности и страдании, но в храм автоматически стекались большие деньги. И однажды Иисус пришел туда с хлыстом в руках. Он перевернул ростовщические столы и начал избивать ростовщиков. Он учинил беспорядок в храме.

Невозможно себе представить, чтобы Будда совершал подобное. Невозможно! Иисус был первым коммунистом – пылким, мятежным. Именно поэтому коммунизм возник на почве христианства. Он не мог возникнуть ни на почве индуизма, ни на почве какой-то другой религии, – это невозможно. Только христианство могло породить коммунизм, потому что его дух согласуется с духом Иисуса. Даже язык, который использовал Иисус, был мятежным. Невозможно поверить, но иногда он приходил в безудержный гнев. Он проклял фиговое дерево, которое не принесло ни одного плода, чтобы накормить его и учеников, когда они были голодны. Он уничтожил дерево!

Бывало, он угрожал такими словами, каких Будда не смог бы даже произнести. К примеру, он говорил, что те, кто не поверят в него и в Царство Божье, будут брошены в огонь преисподней, в вечный огонь преисподней, и уже никогда не смогут оттуда выйти. Только христианский ад вечен. Любой другой ад является только временным наказанием: вы попадаете туда, страдаете и затем возвращаетесь. Но ад Иисуса вечен.

Это кажется несправедливым, совершенно несправедливым. Каким бы ни был грех, вечное наказание не может быть оправдано. Никак не может! И в чем состоят грехи? Бертран Рассел написал книгу «Почему я не христианин», и одной из причин, которые он приводит, является то, что Иисус кажется нелепым. Рассел говорит: «Если бы я сознался во всех грехах, которые я совершил, и во всех грехах, о которых я только думал, но никогда не совершал, мне дали бы не больше пяти лет тюрьмы. Но вечный ад?»

Когда Иисус говорит о вечном, нескончаемом наказании, он говорит на языке революционера – революционеры всегда склоняются к крайностям. Невозможно представить, чтобы такое говорил Будда или Махавира, но Иисус говорит, что, скорее, верблюд пройдет сквозь игольное ушко, чем богатый войдет в Царство Божье. Вот крайность! Это семя коммунизма, первое семя. Иисус был революционером. Он говорил не только о духовности, но и об экономике, о политике – обо всем. Если бы он был только духовным человеком, его бы не распяли, но поскольку он стал опасен для всей социальной структуры, для ее статус-кво, его распяли.

Он не был таким революционером, как Ленин или Мао, но все же ни Мао, ни Ленин, ни Маркс немыслимы без существования в истории Иисуса. Они относятся к тому же пути, что и Иисус, ранний, пылкий Иисус, мятежный, готовый разрушить все, Иисус, который был распят.

Но Иисус был не просто революционером, он был также и духовным человеком. В некотором роде он был смесью Махавиры с Мао. Мао был распят, и в итоге остался только Махавира. Тот день, когда Иисус был распят, был не только днем его распятия, но также и днем его внутренней трансформации.

Когда Иисус промолчал в ответ на вопрос Пилата: «Что есть истина?» – он повел себя как мастер дзэн. Если посмотреть на предыдущую жизнь Иисуса, если посмотреть на всю его предыдущую жизнь, такое молчание было совершенно ему не свойственно. Что же произошло? Почему он не стал говорить? Почему он растерялся? Он был одним из величайших ораторов, которых когда-либо видел мир; можно даже без колебания сказать, величайшим. Его слова проникали в самое сердце. Он был человеком слов, а не человеком молчания. Почему он вдруг промолчал? Он шел к кресту. Пилат спросил его: «Что есть истина?» Всю жизнь Иисус говорил об истине; он говорил только о ней, именно поэтому Пилат спросил его. Но он промолчал.