Немой свидетель - [53]
С нарастающей озабоченностью Тойер направился с ним к входу в здание.
— Почему вы не поднялись в свой кабинет сразу? — спросил он, когда они зашли в лифт.
— Вы разве не замечаете? — тихо спросил Зельтманн. — Разве не чувствуете?
— Что? — спросил Тойер.
Одряхлевший директор лишь удивленно покачал головой. Какие бы безумные мысли ни занимали голову доктора, он не счел нужным ничего объяснять. Но он был все еще при своей должности, и забывать про это не стоило.
— Да, вот так… — только и буркнул он себе под нос и отпер свой кабинет.
Из-за странной особенности директора они сидели в темноте, если не считать слабого отсвета, проникавшего сквозь окна с вечерней улицы.
Вернувшись на свой начальственный диван, Зельтманн, кажется, обрел способность немного ориентироваться в реальности:
— Ну, господин Тойер, что вы имели в виду? Что за срочность? Что свело нас здесь в такой поздний час? Господи, сколько лет промелькнуло? Ведь мы давно знаем друг друга? Двадцать лет?
— Три года.
— Хм, тоже немало.
— У вас тут на столе стояла чаша с камешками. Гладкие такие камешки, они скользили меж пальцев…
— Да, — вздохнул Зельтманн, — но это была ошибка. Куда все это меня завело? Ладно, хватит разговоров. Что вы хотите?
Тойер набрал в грудь воздуха. Первоначально он планировал скрыть свои истинные намерения, но стремительная смена настроений у шефа сделала это излишним… Что ж, пожалуй, так даже лучше…
— Мне требуется ваше согласие. Я хочу допросить гориллу.
— Это что, международная сенсация с гориллой? — Зельтманн взволнованно захихикал. — Я охотно созвал бы конференцию. Еще хотя бы раз…
— Кто знает! — уклончиво ответил Тойер. — В общем, дело пока не носит международный характер, но почти…
— Ну-ну!
— Дело в том, что гейдельбергский самец гориллы… умеет говорить.
— Невероятно! — Зельтманн взволнованно перегнулся через стол. — Откуда вы знаете?
— Он сам мне сказал.
— Вот это да! — Директор в восторге ударил себя по ляжкам, но тут же опять посерьезнел. — Однако тут есть проблема!
— Какая же? — Тойеру надо было изложить просьбу, и он чувствовал себя при этом не очень комфортно.
— Откуда вы знаете, что горилла не лжет? Что тот самец не солгал, когда сообщил вам, что умеет говорить?
— Мы сможем доказать это научным путем.
— Это хорошо. Наука дает знание! Но я после разговора с Магенройтером… вы помните… он рвется на мое кресло, а потом его распилит… этот черный человек… Мне пришлось, — с пеной на губах продолжал больной, — пообещать ему, что до своего медицинского обследования я не приму никаких решений, не посоветовавшись с ним, понимаете? Я уже говорил вам об этом, точно? Точно, господин Тойер?
Сыщик не мог на него смотреть.
— Разрешение — еще не решение!
Зельтманн надолго задумался, и это дало Тойеру возможность поразмышлять об умственной деградации объекта его давней ненависти. Вот что остается от отъявленного карьериста, усердного, одержимого так называемыми инновациями и глупого как пробка, если отнять у него почет и власть, — трепещущая, смятенная, боязливая душа.
— Да, — произнес Зельтманн. — Вы правы. Разрешение вам дано. Пойдемте.
— Мне нужна еще подпись для директора зоопарка, — твердо произнес Тойер и вытащил из кармана куртки нужные бумаги. В них Лейдиг скрупулезно сформулировал суть. Как ни странно, все шло по плану, у сыщика даже пробежал по спине холодок.
С утра они встретились на работе, чуточку похожие на школьников, которые затевают очередное озорство и уговаривают друг друга, что ничего особенного в этом нет — подумаешь, подложить бомбочку в портфель зануды-учителя.
— Что там Хамилькар? — спросил Тойер. — Хафнер, ты позаботился о нем?
— Да, ясное дело, я перепеленал его, сменил памперсы и покормил грудью.
— Перестань паясничать! Он приедет сегодня вечером?
Хафнер вытащил из внутреннего кармана пиджака записку:
— В двадцать минут восьмого на четвертый путь.
— Надо его встретить и окружить вниманием, ведь он главная фигура в нашем плане.
— Я беру его на себя, — вызвался Лейдиг. — Заодно заеду перед этим в Шветцинген…
— Ты снова навещаешь ее? После всей той истории? — Хафнер погрозил ему пальцем.
Лейдиг покраснел.
Раздался стук в дверь — появился Зельтманн. Он дрожал всем телом. Заговорил еще с порога:
— Я должен заявить открыто и желаю это сделать. Вы все заметили, вероятно, что мои дела идут неважно. Мое будущее висит на шелковой ниточке, вода подходит к самому горлу, и все рушится в пропасть. Моя жена ушла, теперь это уже ясно. Господин Тойер, вы помните наш вчерашний разговор? — Тойер кивнул. — Его ведь не было, не так ли?
— Нет, он состоялся.
— Я прохожу медикаментозное лечение, — возопил директор. — Я был вчера… я не знаю, я плохо переношу лекарства, которые мне приходится принимать. Мне бы хотелось, ну, в общем, мое разрешение… переделать в запрет.
Тойер молчал.
— Пожалуйста, — тихо проговорил Зельтманн. — Возможно, я ошибался в первые годы нашей совместной работы, но теперь… Ведь мы давно работаем вместе, тянем одну лямку, вытаскиваем телегу из грязи, мы вчетвером, даже впятером, если считать меня, осел идет позади… все эти совместно проработанные годы…
— Двадцать лет, — твердо заявил Тойер. — Сожалею, господин Зельтманн. Эксперт, который будет допрашивать гориллу, уже в пути.
Комиссару Тойеру и его группе начальство не поручает серьезных расследований. Однако когда полиция Гейдельберга вылавливает из реки утопленника, о котором никто ничего не знает, сыщик принимается за разработку этого дела, сразу заподозрив, что речь тут не идет о несчастном случае. Вскоре выясняется, что покойный зарабатывал на жизнь нелегальным и небезопасным ремеслом. Тойер получает энергичную помощницу в лице молодой сотрудницы прокуратуры Бахар Ильдирим, но время торопит: в Гейдельберге обосновался некий приезжий, который, выполняя тайный заказ, идет по трупам.
Под стеной Гейдельбергского замка найдена мертвой юная Роня Дан. Через день разбивается, выпав из окна собственного дома, местный пастор. В кармане покойного обнаруживается адресованная ему Роней записка, содержание которой позволяет предположить, что девушка была от него беременна. Начальник отделения полиции «Гейдельберг-Центр» Зельтманн выдвигает свою версию происшедшего: пастор, убив шантажировавшую его девушку, не вынес мук совести и покончил с собой. Дело закрывается. Однако чутье подсказывает гаупткомиссару Тойеру, что настоящий убийца жив.
В Гейдельберге выстрелом в лицо убит мужчина. Через несколько дней происходит еще одно, очень похожее преступление. Подозрение падает на городского сумасшедшего по кличке Плазма, но он бесследно исчезает. У начальника отделения полиции «Гейдельберг-Центр» Зельтманна виновность Плазмы сомнений не вызывает, однако гаупткомиссару Тойеру не нравится это слишком очевидное решение. У него и его группы есть и другие версии. Выясняется, что оба убитых были любовниками одной и той же женщины, и вряд ли это можно счесть простым совпадением.
В Ричмонде, штат Виргиния, жестоко убит Эфраим Бонд — директор музея Эдгара По. Все улики указывают: это преступление — дело рук маньяка.Детектив Фелисия Стоун, которой поручено дело, не может избавиться от подозрения, что смерть Эфраима как-то связана с творчеством великого американского «черного романтика» По.Но вдохновлялся ли убийца произведениями поэта? Или, напротив, выражал своим ужасным деянием ненависть к нему?Как ни странно, ответы на эти вопросы приходят из далекой Норвегии, где совершено похожее убийство молодой женщины — специалиста по творчеству По.Норвежская и американская полиция вынуждены объединить усилия в поисках убийцы…
Они — сотрудники скандально знаменитого Голливудского участка Лос-Анджелеса.Их «клиентура» — преступные группировки и молодежные банды, наркодилеры и наемные убийцы.Они раскрывают самые сложные и жестокие преступления.Но на сей раз простое на первый взгляд дело об ограблении ювелирного магазина принимает совершенно неожиданный оборот.Заказчик убит.Грабитель — тоже.Бриллианты исчезли.К расследованию вынужден подключиться самый опытный детектив Голливудского участка — сержант по прозвищу Пророк…
Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.
Маньяк по прозвищу Мясник не просто убивает женщин — он сдирает с них кожу и оставляет рядом с обезображенными телами.Возможно, убийца — врач?Или, напротив, — бывший пациент пластических хирургов?Детектив Джон Спайсер, который отрабатывает сразу обе версии, измучен звонками «свидетелей», полагающих, что они видели Мясника. Поначалу он просто отмахивается от молодой женщины, утверждающей, что она слышала, как маньяк убивал очередную жертву в номере отеля.Но очень скоро Спайсер понимает — в этом сбивчивом рассказе на самом деле содержится важная информация.
Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.