Немой свидетель - [3]
Полный облом: это была она, рыжеволосая лисичка, но ее заключил в потные объятия рослый, развязный жеребец-латино — бесстыдно, откровенно, прямо возле стойки, где албанская задрыга с умным видом смешивала яблочный сок с минералкой. К счастью, глупая гусыня его не узнала. Что ж, поглядим на их реакцию, когда он закурит. Кстати, как это он прозевал: ведь у них в меню есть пшеничное пиво — ни хрена себе спортсмены!
Да, придется ему продлить свой зарок, больше ни одной бабы он не пустит в свою душу. Тупая рыжая дуреха… Хафнер подошел к стойке, заказал два пива — нет, я никого не жду — и тут же закурил. Потом, со стереофоническим шумом прихлебывая пиво, стал ждать, спокойно, почти с облегчением, когда его вышвырнут на улицу.
Поэтому он стал первым, кто позвонил в дверь Тойера.
Последним явился комиссар Лейдиг, поскольку днем ему пришлось выполнить свою ежемесячную тяжелую обязанность — навестить мать. Ведь нельзя желать, чтобы мать умерла, и он вообще-то всерьез этого не хотел, разве что совсем чуточку. Зато все прочие: сиделки, врачи, семьи сиделок и врачей, — все совершенно точно мечтали об этом, и их можно было понять.
Это был его последний визит к матери в уходящем году. Лейдиг припарковался вблизи Шветцингенского дворца. С большим удовольствием он прогулялся бы по холодному и сырому парку. Здесь, на равнине, снега не было, и все же здание в стиле барокко и в такую погоду не утратило своей прелести, хотя это было скорее обещание красоты, чем сама красота; да разве вся жизнь — не вечное обещание?… Но комиссар не отважился на прогулку. Гораздо охотней, чем навещать мать, он прополз бы сейчас по канализационной трубе до самого дома, и все же с профессиональным мужеством полицейского Лейдиг прошествовал сквозь ворота дворца и свернул налево в поперечную аллею.
С тех пор как ОНА жила в Шветцингене, его жизнь внешне почти не изменилась, разве что он поменялся квартирами с шефом. Пошло ли это на пользу Тойеру, Ильдирим и девчонке? Лейдига терзали суеверные сомнения: в этих четырех комнатах, пропитавшихся за десятки лет злобой изгнанницы из Восточной Пруссии, едва ли могла наладиться нормальная жизнь.
Он вошел в здание; вахтер приветствовал его неопределенным кивком. Взаимоотношения с персоналом у комиссара были сложные. То перевешивало сочувствие — что пришлось выстрадать этому бедолаге, то агрессия — теперь страдаем мы.
Со стороны, Лейдиг вел обыкновенную жизнь холостяка, но он воспринимал мелочи размеренных буден как нечто сенсационное и даже революционное.
Немногочисленные сигареты, которые комиссар выкуривал за неделю, он смаковал за кухонным столом — обычно в сочетании с чашкой какао: кофе он по-прежнему пил редко.
Ел он то, что хотел, и точно знал: больше он никогда в рот не возьмет никакой зелени ни в каком виде.
Иногда он выпивал перед телевизором стаканчик вина, только один стаканчик и непременно сухого. Сладкое мозельское пойло он вылил в Неккар.
Для него это были восхитительные мелочи, которых он прежде почти никогда не мог себе позволить.
Дверь под номером восемь — цифра напомнила ему сжатые кулаки.
Он постучал. Тишина. Осторожно шагнул в дверь. Мать лежала на спине с открытыми глазами. Не моргала. Невероятная мысль зашевелилась в его мозгу: что, если она… И тут мать набрала в грудь воздуха и с улыбкой напомнила ему о том, как тогда, когда он был еще маленьким и послушным, она втирала ему мазь в бородавку на его маленькой писульке. Помнит ли он это? Неужели он забыл все добро, которое делала для него родная мать?
Подумаешь, втирала мазь! Что ж, теперь всю жизнь кланяться ей за это? Еще чего! А крошечная писулька стала за это время чуточку побольше!
После этого визита Лейдиг совершил три бешеных круга по автобану — Гейдельберг — Шветцинген — Вальдорф и назад, — прежде чем более-менее пришел в себя и смог предстать перед своими коллегами.
Корнелия закончила свои сборы и теперь лежала на кровати и слушала, как дождь стучит по крыше. Отец уехал два часа назад. Было уже одиннадцать. Она размышляла, чем бы ей заняться. Пойти гулять? Пьяные на улице, дождь, темень, нет, приятного мало.
Она спустилась в гостиную. Телик. На всех каналах бурлил праздник. И кто это смотрит? Люди, которые сами не празднуют, потому что никуда не приглашены?
По кабельному шел старый фильм. Она присела на софу, обхватив колени руками. Она ненавидела свои ноги со всей страстью юности, но еще больше — свое массивное тело. Даже при росте метр восемьдесят сорок седьмой размер обуви — это ужасающее уродство!
Все в классе считали глупостью, что Фредерсен устраивает поездку зимой, она же испытывала облегчение. Нет ничего хуже, чем ездить летом на Средиземное море или куда-нибудь еще и лежать на пляже как выброшенный на берег тюлень, в то время как Анди и Сюзанна крутят своими кукольными задницами. Она с досадой сунула ноги под большую подушку.
Героиня фильма, молодая девушка, совершала одно преступление за другим; за ней по всей Европе гонялся пожилой сыщик. Тут все ясно. Она потянулась за журналом «ТВ-Фильм» и уронила на пол стопку журналов. Поднимать не стала.
Комиссару Тойеру и его группе начальство не поручает серьезных расследований. Однако когда полиция Гейдельберга вылавливает из реки утопленника, о котором никто ничего не знает, сыщик принимается за разработку этого дела, сразу заподозрив, что речь тут не идет о несчастном случае. Вскоре выясняется, что покойный зарабатывал на жизнь нелегальным и небезопасным ремеслом. Тойер получает энергичную помощницу в лице молодой сотрудницы прокуратуры Бахар Ильдирим, но время торопит: в Гейдельберге обосновался некий приезжий, который, выполняя тайный заказ, идет по трупам.
Под стеной Гейдельбергского замка найдена мертвой юная Роня Дан. Через день разбивается, выпав из окна собственного дома, местный пастор. В кармане покойного обнаруживается адресованная ему Роней записка, содержание которой позволяет предположить, что девушка была от него беременна. Начальник отделения полиции «Гейдельберг-Центр» Зельтманн выдвигает свою версию происшедшего: пастор, убив шантажировавшую его девушку, не вынес мук совести и покончил с собой. Дело закрывается. Однако чутье подсказывает гаупткомиссару Тойеру, что настоящий убийца жив.
В Гейдельберге выстрелом в лицо убит мужчина. Через несколько дней происходит еще одно, очень похожее преступление. Подозрение падает на городского сумасшедшего по кличке Плазма, но он бесследно исчезает. У начальника отделения полиции «Гейдельберг-Центр» Зельтманна виновность Плазмы сомнений не вызывает, однако гаупткомиссару Тойеру не нравится это слишком очевидное решение. У него и его группы есть и другие версии. Выясняется, что оба убитых были любовниками одной и той же женщины, и вряд ли это можно счесть простым совпадением.
Они — сотрудники скандально знаменитого Голливудского участка Лос-Анджелеса.Их «клиентура» — преступные группировки и молодежные банды, наркодилеры и наемные убийцы.Они раскрывают самые сложные и жестокие преступления.Но на сей раз простое на первый взгляд дело об ограблении ювелирного магазина принимает совершенно неожиданный оборот.Заказчик убит.Грабитель — тоже.Бриллианты исчезли.К расследованию вынужден подключиться самый опытный детектив Голливудского участка — сержант по прозвищу Пророк…
Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.
Маньяк по прозвищу Мясник не просто убивает женщин — он сдирает с них кожу и оставляет рядом с обезображенными телами.Возможно, убийца — врач?Или, напротив, — бывший пациент пластических хирургов?Детектив Джон Спайсер, который отрабатывает сразу обе версии, измучен звонками «свидетелей», полагающих, что они видели Мясника. Поначалу он просто отмахивается от молодой женщины, утверждающей, что она слышала, как маньяк убивал очередную жертву в номере отеля.Но очень скоро Спайсер понимает — в этом сбивчивом рассказе на самом деле содержится важная информация.
Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.
Главный редактор журнала Петр Басов и его жена Елена помимо своей воли оказываются втянутыми в провокацию, которую наркомафия готовит против московского управления по борьбе с наркотиками. Начинается все с бесследного исчезновения Елены из ресторана, где супруги отмечали годовщину свадьбы. Убитый горем и растерянный Басов пытается искать супругу, но безрезультатно. И вдруг, он начинает получать сообщения от жены на свой телефон. Суть сообщений сводится к тому, что бы направить Петра в качестве курьера сначала в Смоленск, потом через Белоруссию в Одессу, причем, по пути он должен забирать и обменивать пакеты с неизвестным ему содержимым.